Лорел Гамильтон - Страдание

— Вставай, Миша, но без глупостей.

Он осторожно сел, не отрывая от меня взгляда.

— Ты бы убила меня.

— Это характерно для моей работы, — ответила я.

— Убить кого-то, отнявшего человеческую жизнь, имея на руках ордер на его уничтожение, не то же самое, что просто застрелить меня из-за того что я просто подумал о причинении вреда Истине. Или ты ценишь его как любовника сильнее, чем мы думали, или ты сделаешь это, чтобы защитить любого из своих телохранителей.

— Я не направляю оружие на кого-то, если не готова спустить курок. Я не нажимаю на курок, если не готова убить. И я никогда не блефую, Миша; мы поняли друг друга?

— Нет, но если ты спрашиваешь, верю ли я, что ты убьешь меня — тогда да, я верю. Глядя в твои глаза, я не вижу в них ни угрызений совести, ни облегчения из-за того, что тебе не пришлось бы меня убить. Тебе просто все равно, как поступить, ты ничего не чувствуешь по поводу того, что только что произошло. Не знал.

— Не знал чего? — спросила я.

— Что ты хладнокровная убийца. Я думал, ты убиваешь в горячке боя, так же, как трахаешься.

— Я не наслаждаюсь убийствами, — сказала я. — Я наслаждаюсь сексом.

— Я люблю убивать, — сказал Миша и слегка улыбнулся при этом; это меня обеспокоило. Он посмотрел на меня, и я знала — он уловил эту вспышку неприязни во мне. — Тебя беспокоит, что я наслаждаюсь, убивая. Почему? Я ничем не хуже твоего верльва, Никки, и при этом ты сделала его своим любовником. Если ты настолько брезглива к таким особенностям, почему его трахаешь?

— Довольно, — отрезал Жан-Клод, и его голос был достаточно суровым, чтобы все посмотрели на него.

Миша и Горан снова низко поклонились. Истина и Нечестивец склонили головы ниже и прижали правый кулак к сердцу. Я не видела, что делали Лисандро и Эммануэль, но сомневалась, что кто-нибудь из веркрыс проявил бы настолько формальную реакцию. Так что я просто стояла посреди них, не уверенная, почему все обернулось в некий ритуал.

— Рассвет уже на пороге. — Он протянул мне руку, и я пошла к нему, на ходу зачехляя оружие. Он обнял меня и поцеловал не так сногсшибательно как до этого, потому что я уже могла чувствовать готовое появиться солнце. Были ночи, когда я сражалась до восхода солнца, чтобы оно спасло меня от вампиров, а сейчас я была в объятиях главного вампира этой страны — и в его сердце. Я уловила иронию ситуации, но она уже давно не задевала меня.

Жан-Клод проговорил низко, но быстро:

— Ашер будет здесь завтра ночью. Территория, на которой он находится, достаточно близко, чтобы его доставить сюда, а после он улетел с нами, когда мы отбудем.

— Он хочет поскорее увидеть тебя, — проговорила я.

— Он хочет увидеть всех нас, — поправил Жан-Клод.

У меня были сомнения не сей счет, но оставила их при себе. Я знала, кого Ашер любил сильнее всех, и была абсолютно уверена, что не меня или Натаниэля. Я твердо знала, что это Жан-Клод; но не знала, был ли вхож Дев в список привязанностей Ашера.

— Это значит, разговор прошел успешно? — спросила я.

— Весьма, — ответил Жан-Клод и улыбнулся, просияв тем отблеском счастья, который заметила, когда он только вошел в комнату. Я подарила ему ответную улыбку и поднялась на носочки, соединить мою улыбку с его, потому что когда тот, кого ты любишь, счастлив, ты счастлив за него, даже если он счастлив из-за еще одной любви в его жизни. Или так уж это работает у нас. Ашер был единственным кто страдал от ревности в нашей небольшой кучке. Надеюсь, когда он вернется к нам, то оставит ревность позади. Я бы скрестила пальцы на удачу, если бы они не были так заняты, прикасаясь к Жан-Клоду.

Прошел час после рассвета, все вампиры легли в свои гробы. Лисандро и Эммануэль увели Горана с собой; не знаю, то ли чтобы поставить в расписание смен, то ли, чтобы Клодия устроила ему допрос с пристрастием, потому что я отвела Лисандро в сторонку и рассказала о том, что Миша ударил Горана, и о том, что гнев и паника Нильды в самолете в Сент-Луисе заставили ее совершенно потерять над собой контроль. Мне нужно было знать, избивают ли остальные вампиры из Арлекина своих животных зова, и насколько тяжелы эти побои, потому что для меня это была недопустимая ситуация.

Никки и Дев были со мной, и мы все еще были покрыты засыхающими ошметками зомби. Я уяснила этот урок еще годы назад: не имеет значения, насколько ты сильно измотан — нельзя ложиться спать, не приняв, сперва, душ, так что…

— Нам всем нужен душ, — сказала я.