Лорел Гамильтон - Страдание

— Как же мы это сделаем? В смысле, сколько из нас жениться-то будут? Что насчет колец? То есть, мы все должны придти с кольцами? А нам нужны обручальные кольца? Да кто вообще согласиться поженить такую толпу друг на друге?

Он улыбнулся и выглядел счастливым, просто счастливым.

— Я не знаю ответов на большинство твоих вполне разумных вопросов, ma petite , но то, что ты их задаешь, а не говоришь просто «нет», это уже больше, чем я мог надеяться.

Слезы потекли пуще прежнего, так что мне пришлось даже проглотить ком в горле, чтобы сказать:

— Ты, правда, думал, что я скажу «нет»?

— Да, — ответил он. — Если бы я хотя бы смел надеяться на обратное, то сделал бы это самой романтичной ночью в твоей жизни и подговорил других наших мужчин, чтобы убедить тебя окончательно. Но как это всегда между нами бывало, ma petite , ты ставишь меня в невыгодное положение, ты разбрасываешь все мои романтические идеалы и они приземляются где попало. — Он поцеловал мою руку и встал в полный рост. Продолжая держать меня за руку, он, едва касаясь, дотронулся до моего лица кончиками пальцев. Он изучал мое лицо, будто запоминая его. Слезы прекратились, и я снова могла ясно видеть самое прекрасное лицо.

— Анита Блейк, ты окажешь мне честь, — он опустился на одно колено посреди душа, — честь и чудо, выйти за меня замуж?

— Черт, ну вот я снова развела сырость! — Затем кивнула и, наконец, обрела голос: — Да, да, я согласна.

Он улыбнулся мне, и его лицо просветлело, не от вампирских сил или прочей метафизической одаренности, а просто от счастья. После почти шести сотен лет, он оставался простым стоящим на коленях перед женщиной мужчиной, радуясь, что она ответила «да», и это делало его счастливым. А я, единственный раз позволила себе быть девчонкой и разревелась, позволив ему держать меня, пока сотрясалась в рыданиях. Я плакала от счастья, потому что иногда ваше сердце настолько переполнено радостью, что оно выплескивается из глаз, но еще я плакала и за Арэса. Я плакала из-за того, что мне пришлось сделать, и из-за того, что если мне придется сделать это еще раз, и при этом будут известны последствия, единственное что я изменю — убью его раньше. Я не стала бы рисковать офицерами в вертолете, но так или иначе, я чувствовала что их смерть грузом лежит на мне, хотя и не могла предположить такого исхода. Разумом я это понимала, но вина и разум не связаны, как и любовь.

Где-то посреди слез и прикосновений, наш поцелуй стал перерастать из нежного в страстный и требовательный. Мы праздновали мое согласие на полу в душе. Поначалу он был сверху, и я могла видеть всю эту потрясающую красоту над собой, его тело входило и выходило из меня, пока душ продолжал литься на его тело и неизвестно что произошло бы раньше — накормила бы я ardeur или начала тонуть, поэтому мы подняли меня на колени, смеясь, пока он не вошел в меня сзади, на мгновение украв смех и дыхание из моего горла, пока я наслаждалась ощущением его во мне.

Он развел мои ноги шире, контролируя тело руками, удерживая меня неподвижно, что бы ему было удобнее скользить по тому местечку во мне снова и снова долгими, медленными, размашистыми движениями. Ощущения от этого были просто запредельными.

— Жан-Клод, Жан-Клод, Жан-Клод, — повторяла я его имя вслед ритму его тела. Дыхание сбилось, и я почувствовала нарастающее, такое близкое наслаждение: — О, Боже, скоро, уже скоро.

Его ритм на секунду запнулся, а потом он вернулся к тому долгому, сложному движению его тела в моем. Теперь я могла слышать его дыхание, и он пытался сохранить его ровным, спокойным, как и свое тело. Контролируя свое дыхание — можно контролировать все остальное.

Между каждым очередным движением на меня накатывало удовольствие, простреливая насквозь, от чего мое тело пульсировало и билось в одном ритме с ним. Я выкрикивала наслаждение в пол и оно эхом возвращалось ко мне, оглушая. Он держал свой ритм, хотя я чувствовала, как напряжены его пальцы на моих ягодицах, пока он пытался удержать меня неподвижно. И с каждым новым толчком, он доводил до оргазма снова и снова, или, может, это был один затянувшийся, раз за разом усиливающий наслаждение оргазм.

Его голос был напряженным:

— Ma petite , кормись, кормись, а то долго я так не продержусь, отпусти ardeur и кормись.

Он был здесь, скрывался на поверхности, в ожидании. Понадобился лишь отголосок мысли, чтобы он с ревом воспрял в жизни, разливаясь по мне дополнительным уровнем наслаждения, оседлав оргазм, и перебросившись на мужчину внутри меня, заставляя его вскрикнуть. Я почувствовала, как его тело содрогнулось еще раз, и следующий толчок вышел глубоким и резким, и он снова подвел меня к кульминации. Я закричала, царапая ногтями мокрую плитку, пытаясь за что-нибудь ухватиться, вцепиться, чтобы удержать себя посреди всего этого удовольствия.