Марк Хелприн - Зимняя сказка

Как-то раз Перли в сопровождении шестидесяти Куцых отправился на какую-то серьезную разборку. Банда походила на войско флорентийцев. На сей раз они имели при себе не только обычное вооружение (которое ни один уважающий себя бандит не выставляет напоказ), но также винтовки, гранаты и даже сабли. Нетрудно представить, какое возбуждение они при этом испытывали. Сердцам их было тесно в грудных клетках, из глаз сыпались молнии. Они не прошли и полпути, как Перли заприметил двух маляров, красивших двери салуна. Армада тут же остановилась. К ужасу маляров, Перли направился прямиком к свежевыкрашенным дверям и, остановившись перед ними, погрузился в созерцание их чудной зелени. Потрясенный увиденным, он сделал шаг назад.

– Нанесите еще один слой. Мне хочется увидеть свежую краску… Какое чудо!

Маляры вновь заработали кистями (к несказанной радости владельца салуна). Не веря собственному счастью, Перли пробормотал:

– Поразительно. Как свежа эта зелень! Есть еще на свете уголки, куда овцам не добраться. Давайте-давайте, ребята. Через день-другой я загляну сюда еще разок.

Перли, вдохновленный увиденным, сражался в этот день как лев.

Тяга к цвету порой вынуждала его красть картины. Вначале он ходил по галереям самостоятельно, затем стал посылать туда своих людей, которые не видели там ровным счетом ничего, кроме рам и холстов. В конце концов Перли решил ограничиться самыми известными галереями и частными собраниями Пятой авеню. О хранившихся здесь картинах, которые привлекали внимание газетчиков и стоили десятки тысяч долларов, критики почему-то не осмеливались сказать ни одного дурного слова. Подобные картины привозились сюда из Европы на лайнерах. Они висели в особых каютах, охранявшихся как минимум тремя пинкертонами. Перли же регулярно читал газеты и выписывал аукционные каталоги.

Однажды ночью его лучшие грабители, которых он отправил к Недлеру, вернулись оттуда с пятью свернутыми холстами. Перли решил не дожидаться утра. Он приказал развернуть холсты, предварительно развесив зеркала и две дюжины фонарей «летучая мышь» по стенам огромного чердака, являвшегося в ту пору штаб-квартирой Куцых Хвостов, которые, подобно испанским герильяс, то и дело меняли свое местонахождение. Холсты, развешанные на специальных стойках, были задернуты бархатным занавесом, освещенным ярким светом ламп. Перли в предвкушении божественного пиршества отступил назад и кивком головы приказал своим людям откинуть занавес.

– Что?! – завопил он при виде картин, машинально схватив рукоятку пистолета. – Вы украли не те картины!

Несчастные бандиты принялись торопливо перелистывать каталоги и сравнивать названия, взятые Перли в красный кружок, с названиями, значившимися на табличках, предусмотрительно прихваченных ими вместе с холстами. Названия совпадали.

– Ничего не понимаю, – вздохнул Перли, недоуменно разглядывая знаменитые полотна. – Какая-то мазня. Ни света тебе, ни цвета. И вообще, кто пишет картины черными и коричневыми красками?

– Ох, Перли, чего не знаю, того не знаю, – отозвался Блэки Уомбл, которому Перли привык доверять.

– Какой в этом смысл? В чем тут дело? Ведь богатые люди готовы выложить за них любые деньги, а уж они-то денег на ветер бросать не будут, верно?

– Ну что тебе сказать, Перли… – испуганно пробормотал Блэки Уомбл.

– Заткнись, ничтожество! Отнесите их на место! Они мне не нужны, слышите? Вставьте их в те же рамы!

– Пусть их вставляет кто-нибудь другой! – запротестовали грабители. – Мы их ножами оттуда резали. Вот-вот светать начнет, мы туда до рассвета просто не поспеем!

– Значит, вы отнесете их завтра! Мне этот хлам не нужен!

На следующий день, когда Недлер обнаружил пропажу картин, общая стоимость которых составляла полмиллиона долларов, в городе поднялась страшная шумиха. Еще большей сенсацией стало таинственное возвращение картин. В передовицах всех газет был полностью приведен текст записки, приколотой к одной из рам.

«Мне не нужны эти картины. На мой взгляд, это просто мазня. Во всяком случае, лично мне их цвет не нравится. Отправьтесь в любой американский город осенью или зимой, когда краски особенно ярки и текучи, и посмотрите на него, скажем, с вершины холма или с лодки. То, что откроется вам, будет куда лучше всей этой жалкой чечевичной похлебки, которую можно полюбить, только привыкнув к ней. Я всего лишь грабитель, но у меня есть чувство цвета, и я способен отличить цвет от грязи. Господин Недлер, впредь вы можете не беспокоиться о судьбе своих картин. Они мне не нравятся.