Джозеф Дилейни - Жертва Ведьмака

Учитель немедленно развернулся, немного отбежал назад и стремительно бросился вперед по причалу. Мое сердце чуть не выскочило из груди. Казалось, перепрыгнуть такое расстояние невозможно. Но он сделал это: приземлился на край кормы, закачался и чуть не упал за борт. Мама подскочила к нему и схватила за руки, а затем осторожно помогла забраться на палубу. Показалось, будто он упал в ее объятия, но это все из-за корабельной качки. Он немного отступил и слегка ей поклонился, а потом подошел ко мне. Я думал, Ведьмак хочет мне что-то сказать, но он просто забрал свой мешок и посох и, не глядя на меня, спустился в трюм.

– Я рад, что вы едете с нами! – крикнул я вслед.

Он не обернулся.

– Он сердится на меня, мам? – спросил я.

– Больше на себя, – ответила она. – Дай ему время. Боюсь, сейчас он не захочет быть твоим учителем.

– Сейчас? Ты думаешь, что когда-нибудь он согласится снова взять меня в ученики?

– Возможно, хотя я не уверена.

Мы замолчали. В повисшей тишине раздавались команды матросов, которые вели «Селесту» через гавань и устье Мерси в открытое море. Корабль снова стал раскачиваться из стороны в сторону, и чайки с пронзительными криками следовали за ним.

– Но почему он изменил свое решение, мама?

– Джон Грегори прекрасный человек, чувство долга для него превыше всего, превыше всех личных нужд и желаний. И он поступил так сейчас именно поэтому. Ведьмак понял, что его обязательства важнее его убеждений. Но ради этого ему пришлось поступиться своими принципами, а для такого человека, как он, это невероятно тяжело.

Мамины слова убелили меня не до конца. Ведьмак всегда противился любому союзу с приспешниками тьмы. И я был уверен, что есть еще какая-то причина, повлиявшая на его решение.

День за днем мы продвигались на юг вдоль побережья. Однажды нам пришлось укрыться в порту из-за шторма, но по большей части погода была солнечной, а ветер попутным. Но когда мы отплыли от родных скал и приготовились пересечь Ла-Манш, я услышал далекие раскаты грома.

– Еще один шторм? – спросил я.

Билл Аркрайт мрачно покачал головой:

– Нет, мастер Уорд, это пушки. Восемнадцатифунтовые, если не ошибаюсь. Неподалеку на берегу разворачивается крупное сражение. Будем надеяться, нас это не коснется.

Армия захватчиков заняла восток и юго-восток нашего острова. Было странно находиться между полем битвы и выходом в открытое море.

Мы пересекли Ла-Манш и, оказавшись в Бискайском заливе, сразу угодили в страшный шторм. Гром грохотал и звенел над нашими головами, как пушечная канонада, которую мы слышали совсем недавно, молнии разрезали небо, а волны яростно обрушивались на корабль. Я испугался, что мы утонем, и был в этом не одинок, но матросы с легкостью вывели «Селесту» в более спокойные воды. Воздух заметно потеплел.

В конце концов, пройдя через пролив между двумя скалами, которые мама назвала Геркулесовыми столбами, мы попали в Средиземное море.

– Кто такой Геркулес? – спросил я у мамы. – Он был греком?

– Это был величайший герой, сынок, – ответила она. – Самый сильный человек на всем белом свете. Видишь вон ту скалу на севере? Это Гибралтар – один из двух столбов. Геркулес поднял его и забросил туда.

Я рассмеялся. Это звучало нелепо! Каким же великаном надо быть, чтобы сотворить такое?

– Ты можешь смеяться, – упрекнула мама, – но Греция – страна удивительных преданий. Гораздо более правдивых, чем может показаться.

– Но ведь не в метании же скал!

Мама не ответила, она просто загадочно улыбнулась и, отвернувшись, поманила меня за собой в свою каюту. Она не звала меня сюда раньше, поэтому я удивился и решил, что, наверное, мама хочет поговорить со мной наедине.

Мы оказались в темноте, мама зажгла фонарь и поставила его на стол, жестом пригласив меня сесть на стул напротив нее.

– Полагаю, уже пора чуть больше рассказать тебе о том, что ждет нас в Греции, – сказала она.

– Спасибо, – ответил я. – Я очень волновался, что так мало знаю обо всем этом.

– Я понимаю, сынок, но, боюсь, тоже многого не знаю. Меня пугает, что Ордин может пройти через портал прежде, чем мы доберемся до места. Как я уже говорила, она появляется раз в семь лет, но не день в день.

– То есть мы никак не можем узнать, когда точно она придет?

– Нет, но ее приходу всегда сопутствуют безошибочные приметы. Во-первых, птицы и звери покидают свои убежища. Во-вторых, небо становится желтым и над тем местом, где открывается портал, кружат вихри. Три дня и три часа спустя мы все либо погибнем, либо уничтожим Ордин.