Штаний Люба - В любой гадости ищи свои радости

Поднялся ветер и по воде пошла рябь. Сначала едва заметная, минут через десять она превратилась в полноценные волны. Не море, конечно, и потому не слишком высокие, но, всё равно, приятного мало. Тем более, что ближе к середине реки пришлось плыть и мне.

Радовало только то, что ещё в лесу кошмарик накрепко привязал сумки, обмотав меня верёвкой. Я бы не далась, но они, цепляясь за ветки, постоянно соскальзывали, а позволить себя оседлать и приторочить их как положено я не могла, опасаясь, что соблазн поехать на мне станет слишком велик.

Только благодаря этому торбочки, хоть и намокли, но покамест держались, а вместе с ними и Алехандро.

Через какое-то время от усталости я впала в прострацию. Всё плыла, и плыла, и плыла… Уже начался дождь. Мелкий и нудный, он ничуть не походил на грозу, но где-то далеко рокотал гром, не давая надежде на ошибку поднять голову. Когда ноги что-то задели, я даже не сразу сообразила, что это — дно, и продолжала упрямо барахтаться, борясь с оцепенением. Так хотелось плюнуть на всё…

Холодно…

Не знаю как, но на берег мы всё-таки выбрались, и оба рухнули плашмя не силах пошевелиться.

Измученные, замёрзшие, голодные, но мы всё же переплыли эту чёртову реку. Кажется…

Первым очухался Алехандро и кое-как встал.

— Нужно идти. — Прохрипел он. — Тут недалеко.

Ага! Прям встала и пошла…

Сердце часто билось где-то в горле. В боку кололо. Перед глазами плясали чёрные мушки.

Мамочка, роди меня заново… Честно говоря, кошмарик выглядел сейчас даже поживее меня. Как он умудряется после такого дня ещё и говорить? Двужильный он что ли?! Даже понимая, что идти нужно, я закрыла глаза. Не могу… Пусть чешет куда хочет, а я тут полежу пока хотя бы дыхание не восстановится, а там посмотрим.

Горбун ещё какое-то время бубнил что-то просительно-убеждающее, а потом замолк. Ушёл видимо.

Ну и фиг с ним… Потом буду разбираться со всем и всеми, а сейчас хочу просто отдохнуть. Как же холодно-то…

Сверкнуло, и, ослепительно полыхнув, молния ударила где-то совсем близко. Под аккомпанемент оглушительного грохота я вскочила на ноги ещё до того как сообразила, что вообще-то мне пофиг на всё. Ан, нет! Оказывается не пофиг. То ли рефлексы, то ли инстинкты сработали.

А Алехандро не ушёл. Он сидел под разгулявшимся дождём прямо на травянистом берегу метрах в двух от меня. В принципе, промокнуть ещё больше невозможно, но всё равно, благодарность толкнулась в висок. Не бросил, остался ждать…. Я не обольщалась, понимая, что большая часть цены вопроса во мне как в тягловой силе, да в поклаже, которую он один попросту не утащит, но, тем не менее, на душе потеплело.

Жаль, что только на душе. Организм же обзавидовался и потребовал равномерного разделения тепла между материальными и идеальными составляющими меня любимой, а попросту говоря, замёрз. Я фыркнула, привлекая внимание мокрого насквозь спутника и зябко поёжилась.

Горбун подскочил как ошпаренный с ножом неперевес, но, поймав мой ошарашенный взгляд, выдохнул и спрятал тесачок в складках рванья. Интересно, а с чего это он на таком ‘подъёме’?

Неужели здесь есть реальные причины опасаться? В принципе, возможно. Мне-то откуда знать? Но, судя по настороженному взгляду Алехандро, причины шухериться есть, и немалые.

Так что когда он, ковыляя-подпрыгивая, почапал в сторону росших неподалёку деревьев, я, следуя за ним, опасливо поглядывала по сторонам, исполненная самых дурных предчувствий.

Но, слава Богу, лес, который горбун называл рощицей, ничем особенным не удивил. Всё те же деревья, дождь, заливающий глаза, пронизывающий холод и сгущающаяся темнота. Не знаю то ли время подошло, то ли опустившиеся тучи ускорили приближение ночи, но было сумрачно.

Минут через десять — двадцать мы выползли на опушку. Сквозь ледяные частые струи я с трудом рассмотрела невысокое здание. Когда Алехандро, поднатужившись, открыл перекошенную дверь, в лицо, то есть в морду, ударила волна на удивление тёплого воздуха.

— Заходи. Там хватит места обоим. — Кивнул на вход горбун, удерживая дверь. — Сама пойдёшь или как?

Сил на то, чтобы пренебрежительно фыркнуть в ответ на ехидный тон, не осталось, и я просто вошла внутрь, старательно следя, чтобы не коснуться уродца. Открывшееся помещение удивило. Что тут было, интересно?

Каменные стены, а пол земляной. В крыше в двух местах правильной формы отверстия, под которыми находились выложенные камнем кострища. Пахло дымом, потом и навозом. Изнутри домик оказался достаточно большим, чтобы не видеть стен вообще. Тут, конечно, не малую роль играло отсутствие освещения, но эхо подсказывало, что места здесь более чем достаточно.