Юлия Набокова - VIP значит вампир. (Трилогия)

Я выдержала второй залп взглядов, ударивших по мне, и выше вздернула нос. К чему все эти церемонии? Скорей бы уже начали.

— Вы даете согласие на проведение ментального допроса? — обратился ко мне Ипполит.

Я с удивлением взглянула в глаза цвета плесени. А что, у меня есть выбор?

— Вы можете избежать процедуры, подписав признание в предъявленных вам обвинениях, — вкрадчиво пояснил он и кивнул на лист бумаги на краю стола.

— Нет, я согласна.

В глазах Ипполита явственно отразилось разочарование.

— В таком случае, — скучным голосом сказал он, — мы вынуждены зачитать вам список рисков, связанных с проведением ментального допроса.

Он взял верхний лист бумаги со стопки, которая лежала на столе перед ним, и начал:

— Ментальный допрос — воздействие высокого риска. В ходе ментального допроса возможно развитие психических расстройств, неврозов, психозов, неврастении, панических атак, фобий…

Если говорить коротко, самыми безобидными из списка были депрессия и бессонница. Я, поежившись, скосила глаза на Вацлава. Тот с непроницаемым видом смотрел на тени на стене, и на лице его не дрогнул ни один мускул. Не сбрендил же он, приободрилась я, и меня, надеюсь, эта беда обойдет. В конце концов, с тех пор как я приехала в Париж, у меня было столько шансов тронуться умом, что мое психическое здоровье все–таки внушает оптимизм на будущее. Которого у меня нет. Потому что если я не тронусь рассудком, то, с большой вероятностью, получу смертный приговор в результате выяснения некоторых подробностей моего недавнего прошлого.

Ипполит многозначительно кашлянул и задал вопрос, который, судя по всему, произносил не впервые:

— Вы по–прежнему согласны на процедуру?

— Да, — кивнула я. — Не терпится начать.

— Что ж, — Ипполит неприязненно взглянул на меня, — присаживайтесь.

И указал на три кресла перед столом. Центральное из них, предназначавшееся для меня, было повернуто лицом к старейшинам. Два других стояли перпендикулярно по бокам, так, чтобы сидевшим в них Вацлаву и Андрею был виден мой изящный профиль.

Кресло, которому отводилась роль пыточного, оказалось на удивление мягким и удобным. Век бы сидела. Но затянувшаяся пауза начинала меня раздражать. Старейшины сурово таращились на меня, но допрос все не начинался. Я уже исподтишка косилась то на Вацлава, то на Андрея. А вдруг допрос уже идет, они вовсю копаются в моих мозгах, а я ничего не чувствую? Но нет. Они просто ждали. Вацлав — напряженно стиснув подлокотник кресла, так что побелели костяшки. Андрей — нетерпеливо барабаня пальцами по колену.

— Ну и чего мы ждем? — не выдержала я.

— Мы ждем четвертого старейшину, — сухо пояснил Эмиль.

Я невольно укорила Вероник. Могла бы в такой день быть пунктуальнее. Ожидание ужаса страшнее, чем сам ужас. А мне уже с трудом удается сдерживать нервную дрожь. Хотя что взять с Вероник? Наверняка она пытается выбрать платье, соответствующее случаю, или зависла перед зеркалом, не зная, помаде какого цвета отдать предпочтение. А может, у «Шанель» сегодня началась распродажа?

— Вероник что, решила прошвырнуться по бутикам? — нервно вырвалось у меня.

— А при чем здесь Вероник? — надменно спросил Ипполит.

— Но ведь мы ждем четвертого старейшину, — растерялась я.

— Именно так, — повел подбородком Ипполит. — Но Вероник Нуар ею больше не является.

Я пораженно взглянула на него. Что он такое говорит?

— Вероник Нуар отстранена от дел, так как ее легкомысленное поручительство за вас обернулось трагической гибелью Элен Громов.

Оглушенная этим известием, я поникла. Щеки заполыхали от чувства вины. Я подвела Вероник, ее исключили из старейшин. Но если не ее, тогда кого же мы ждем?

Дверь распахнулась с таким грохотом, что чуть не слетела с петель. В комнату ворвался отец Лены.

— Прошу простить меня за опоздание, — прерывисто сказал он, на ходу расстегивая пальто. — Я отдавал распоряжения по поводу похорон дочери.

Он рванул шарф на шее с такой силой, как будто тот душил его.

— Мы понимаем, Василь, — с сочувствием кивнул Эмиль и указал на свободный стул рядом с собой. — Садитесь.

— На каком основании… — начал Вацлав, поднимаясь из кресла, но ответ Пьера упал ему на плечи, усадив обратно.

— Василь Громов избран в Совет старейшин согласно правилам нашего Клуба минувшей ночью.

Отец Лены занял свое место среди старейшин и поднял глаза на меня. Его потемневший от ненависти и горя взгляд впился в меня уколом общего наркоза, от которого мигом онемели руки и ноги.