Дарья Кузнецова - Во имя Долга (СИ)

После разговора майора с тем пиратским капитаном, Айдаром, я сделала одно важное открытие: не только меня, оказывается, раздражает этот тип. Похоже, это была его излюбленная манера общения — выводить окружающих из себя. Мне стало любопытно посмотреть на него, так сказать, в естественных условиях, среди тех, кому он полностью доверяет, а не в рабочей обстановке. Почему-то казалось, что он даже в такие моменты не изменяет своей мерзкой привычке болтать без умолку всякую ерунду.

Вот странно: как такой умный и хладнокровный (в чём я уже имела возможность убедиться, и в чём переубедить меня теперь вряд ли получится) человек может вести себя подобным образом? Откуда у него столь странный характер? И, самое главное, зачем?!

Поскольку спешить было некуда, занятий никаких не предвиделось, к единственному своему развлечению я подошла с методичной вдумчивостью. При ближайшем рассмотрении оказалось, что серьёзных ран у Зуева немного, в основном всё ограничивалось либо глубокими порезами, либо участками снятой кожи.

Аккуратно размочив и смыв запёкшиеся корки, я уловила за запахом пота и крови ещё один, крайне меня не порадовавший: запах болезни. Гнилостный сладковатый душок пока ещё незаметного глазу воспаления исходил от нескольких порезов на животе мужчины и глубокой безобразной раны на левой ноге, из-за которой он, кажется, и не мог толком ходить.

Закончив с долгим и трудным процессом омывания мужчины, я решила немного смыть пыль и со своей кожи, и с наслаждением забралась в озерцо прямо в той немногочисленной одежде, что у меня была. Оно оказалось неглубоким, почти правильной сферической формы, и в самой середине вода едва доходила мне до талии.

Плескаясь в приятной чуть тёплой воде, я думала и пыталась найти выход.

Глупо было надеяться, что у иллурцев найдутся человеческие лекарства. Если же раны воспалятся, о скором выздоровлении не могло быть и речи, и особенно в этом смысле меня тревожила нога. С гангреной шутки плохи, а Зуев имел все шансы с ней познакомиться.

У меня, спасибо природе, имелась возможность облегчить страдания своего бывшего шефа, но прибегать к ней не очень хотелось. Во-первых, просто потому, что я никогда прежде не делала подобного ни для кого, и было немного страшновато. Во-вторых, мои намерения однозначно будут истолкованы превратно, и если мужчина очнётся в самый неподходящий момент, он тут же отобьёт у меня охоту ему помогать; так стоит ли начинать? В-третьих же, и это было самое странное, я почему-то не испытывала чувства брезгливости от подобной перспективы, и это тоже здорово настораживало.

В конце концов, я решила, что раз начала спасать человека, так надо быть последовательной в этих действиях. В конце концов эта стадия обмена жидкостями тел у нас уже прошла, так что риска никакого. К тому же, будет любопытно проверить, как моё «лечение» подействует на землянина.

Вернувшись к распростёртому телу, я тщательно принюхалась и начала с простого — с небольшого участка содранной кожи на рёбрах. Сосредоточившись на предстоящем действе и набрав побольше слюны, я принялась аккуратно, методично зализывать сочащуюся сукровицей ранку. Процесс не сказать, чтобы очень приятный, но и особо противным его назвать тоже почему-то не получалось. Кожа мужчины казалась горячей; видимо, у него всё-таки был лёгкий жар, что не удивительно. А ещё она почему-то была удивительно мягкой, бархатистой и приятной на ощупь. И в сложившейся ситуации я могла этому только порадоваться: если бы процесс зализывания ран вызывал у меня отвращение, я бы не стала над собой издеваться. А так мне было немного любопытно и даже приятно.

Вот странно; пока я обмывала его раны и стаскивала с него штаны, Зуев не проснулся. А тут, не успела я закончить с первой раной, он, очнувшись, вздрогнул и очень озадаченно поинтересовался:

— Зверушка, а что ты делаешь?

Хм. Кажется, мне удалось его деморализовать, или, по меньшей мере, удивить?

— Лечу тебя, — огрызнулась я, не прерывая процесс. Поскольку после обработки рана на груди перестала отдавать тем мерзким сладковатым запахом (да и привкусом, честно говоря, тоже), я решила довести начатое до конца, и переключилась на особо тревожащий меня участок на животе, сбоку от пупка.

— Меньше всего это похоже на лечение, — хмыкнул мужчина. Впрочем, при этом он не пытался шевелиться, что меня вполне устраивало.

— Слушай, мне тоже не слишком-то приятно, но никаких антибиотиков и иных средств у нас нет, а раны вот-вот воспалятся. Впрочем, если ты хочешь довести до этого, мне же будет проще, — проворчала я, метнув на него раздражённый взгляд. Впрочем, без толку; глаза мужчины были закрыты, а голова расслабленно откинута.