Михаил Жуковин - Приключения Муна и Короля призраков

Тут мистер Левенпил снова углубил взгляд вниз, где мелькали сотни огоньков. Мун не хотел его тревожить, понимая, что тот сам скоро вернется обратно в реальный мир. Пришлось ждать минут пять. Мистер Левенпил повернулся к Муну и еще несколько секунд смотрел непонимающе на мальчика.

– Мистер Левенпил…

– Да, мой прекрасный человек… Прости… Я задумался. Простишь старого одиночку?

– Да что Вы…

– Да… вот… о чем я… и вот, что я тогда я понял. Мой математик мне поддался. Он знал, что тот человек пойдет в трактир, но поддался. Я спросил: «Зачем ты поддался?». Он, ответил, что устал. Я спросил: «От чего?». И он сказал, что устал всё знать. Ему скучно. А от скуки, мой драгоценный Мун, устаешь больше всего на этом свете. И тогда я помог моему ученому другу, хотя хотел этого меньше всего. Я понимал, чем это может кончиться, и сказал: «Ты разгадываешь поведение всех людей, потому что знаешь все философские течения, обладаешь огромным жизненным опытом, изучил психологию. Математика дала твоему мозгу практически неограниченные возможности. Для тебя всё закончилось, ибо мир у твоих ног. Все люди скучны, и смысл твоего существования разгадан. Есть только один человек в тупике, поведение которого ты никогда не предугадаешь». Он вдруг посмотрел на меня с огромным интересом. Я давно не видел такого огонька в его глазах. Мне стало понятно: отступать некуда, придется выкладывать всё до конца, хоть это и может привести к страшным последствиям. «Кто же он?!» – Спросил меня мой друг. Тогда я сказал: «Это ты». Ученый не сразу понял меня, но не стал переспрашивать. Не любил он спрашивать, всегда старался дойти до истины сам. И в этот раз дошел. Он медленно произнес: «Да, после месяца скитаний по тоннелям, когда все же найду этот тупик, я не знаю, куда отправлюсь, в какую дверь…». Это были его последние слова. Он тут же ушел, на следующей неделе гостей у меня не было. Лишь через месяц я увидел его вновь. Внизу.

– Как вы его различили? – спросил Мун.

– Не спеши, я сам все расскажу, – улыбнулся мистер Левенпил. – У моего математика, психолога и философа была особая газовая горелка, намного мощнее обычной свечи. И свет от нее был голубой. Так я и заметил голубой огонек. Он пришел медленно – не так суетно, как все остальные. И замер посреди тупика. Я понял, что после месяца скитаний что-то произошло в душе его. Он долго думал, куда отправиться, и – представь себе! – отправился в Лес! Больше я его не видел. Редко кто возвращается из Леса. Мой единственный друг исчез навсегда.

Мистер Левенпил вновь замер, глядя на карнавал огоньков. Через минуту начал тихо рассказывать:

– Мы с братом и его дочуркой (которая только что убежала и заперлась в комнате) жили у залива Среднепарийского моря. Не сказать, что там было красиво. Горы располагались так, что наш городок не видел ни заката, ни восхода. Зато о недостатке в рыбе говорить не приходилось. Кто только не подплывал к нашему заливу. Мы садились на старенькую, едва ли не протекающую лодочку, и ловили рыбу. Самую вкусную рыбу во всей Парии. На это и жили. Тихо и спокойно. Лишь наша маленькая Сэнти (которая сейчас называет себя Лэй) всегда взглядом тянулась к горам и постоянно спрашивала, что за ними. У нас был один морячок – не припомню имени. Так вот, когда мы выходили в плаванье, он не только греб веслами, но и придумывал всякие сказки для Сэнти. Вот и выходили на берег: мы с рыбой, а Сэнти с воодушевлением от всяких небылиц про жизнь за горами. Старым был морячок. Девочка подросла, и он вскоре умер. Все меньше она спрашивала про горы, да и говорила все меньше. Сначала нас это радовало, а потом мы заметили морщины у её бровей. Те морщины, что появляются, когда ты чем-то недоволен, когда что-то гнетущее сидит внутри тебя. И стало понятно, что жизнь в этом закрытом от всего мира городке не для неё.

Однажды случилось нечто странное – из-под воды освещенный луной всплыл поезд. Он стоял там, где обычно на привязи колыхались корабли, что скупали нашу рыбу. Раздался гудок, разбудивший наш городок. Мы выбежали на берег и стали смотреть на это чудо. Из последнего вагона, чертыхаясь, вылезла полная женщина с огромной сумкой. Оглядевшись, она прямо по дну в нашу сторону. Там было не глубоко – где-то по колено – но было видно и слышно, как мадам неприятно. Она добралась до берега, достала из сумки раскладной стул и маленький рупор. Зачем ей нужен был рупор, я до сих пор не знаю: все жители стояли прямо перед ней. Дама начала кричать: «Билеты до Ярмарки! Не проходим мимо! Только сегодня тридцатипроцентная скидка! Детям до семи лет – бесплатно! Билеты до Ярмарки!».