Михаил Лероев - Приключения бродячего телевизора

Одному телевизору страшно хотелось посмотреть мир.

Не в телепрограмме какой-нибудь, в летящих сквозь пространство и время картинках, а вживую, когда самые удивительные вещи не умещаются в окошке размером шесть на восемь корней кубических из чего-то там, а искрятся всеми необыкновенными цветами и смыслами.

Когда можно подойти к ним и сказать: «Доброго времени, я телевизор, и очень хочу с вами познакомиться».

Ему и сны снились, о том, как однажды он научился летать - и отправился в далёкое путешествие в страну рождающихся иллюзий. Или про то, что в соседнем городе случилась конференция по защите правам говорящих телеприёмников, и он представляет на ней партию телевизоров с вогнутым светодиодным экраном.

Сны были ночью, а наутро он снова оказывался в своей тесной гостиной, маленький, всеми заброшенный и запыленный. Ведь даже пыль с него вытирали только с лицевой стороны.

«Так вот и простою здесь до старости, а потом придёт время, когда телевизоры будут уже никому не нужны – и меня просто выбросят…»

В такие моменты ему делалось грустно. Но с каждым днём грусть становилась какой-то всё более необыкновенно-волнующей.

Пока он не проснулся среди ночи. Ни с того, ни с сего. Обычно он просыпался по утрам, когда кто-нибудь из жильцов включал его вместо завтрака.

А здесь – на тебе! – вокруг темно, страшно немного, со стены строго светят глаза электронной совы, заведующей в их доме временем. И лунная дорожка растянулась на коврике.

«Надо же! - подумал телевизор, - Наступила пост-телевизионная эра, а я всё проспал!»

Бояться стало нечего, и потому он, недолго думая, соскочил с тумбочки и, отряхнувшись от пыли, отправился к окошку.

На улице было необыкновенно красиво. Такого ни одному телевизору даже во сне не привидится, не то, что наяву. Вдоль широкой улицы там и здесь тускло горели фонари. Деревья казались сказочными существами. За цветочными клумбами тянулась резная ограда. Людей не было.

Красота простиралась далеко-далеко, и так как на подоконник взобраться у него никак не получалось, телевизор совершил самый смелый поступок в своей жизни: прокрался через тёмный коридор и, толкнув незапертую дверь, вышел на улицу.

Остатки пыли вмиг были снесены налетевшим вихрем, и он от неожиданности зачихался.

А когда пробирался через заросли травы, встретил ящерицу. Но рассмотреть не успел, потому что её длинный хвост мгновенно скрылся за камнями. Стало весело, телевизионная жизнь по сравнению с тем, что он увидел, казалась какой-то приснившейся.

- Вав-вав! – сказал кто-то из-за забора.

Потом оттуда выглянула пятнистая морда. Телевизор видел такие в прилетающих картинках. Наверное, это был волк, только с шахматным окрасом. Волк-шахматист, должны же где-то водиться такие волки. Вот и хвостом они виляют в такт игре. Чтобы смутить гроссмейстера-противника.

Пёс лизнул телевизор в экран и отправился по своим делам, оставив ночного путешественника в полном недоумении.

Он ещё долго бродил по окрестным улицам и заглядывал в каждый двор. Никаких других телевизоров он не встречал, впрочем, кое-где в окнах видел голубое мерцание и чувствовал знакомое покалывание в спине, видимо, братья по разуму были где-то поблизости.

А потом наступило утро. Ночная мгла понемногу рассеялась, тем самым сильно поразив телевизор. Конец эры картинок, судя по всему, был ещё далеко. И скоро дети, маленькие люди, правда, вполне настоящие, из тех, что не научились пока передвигаться по волнам, окружили его у ближайшей песочницы, гладили по голове, заглядывали в экран и нажимал на кнопки. Телевизору было приятно, и он радостно урчал.

- Смешной, как наша кошка Нюся, - сказала одна девочка.

- А я никогда таких не видела, - удивилась другая. – Наш телевизор урчать совсем не умеет.

А особенно активный карапуз с перепачканными руками и грязным носом принялся уверять, что телевизор просто напросто поломался, и поэтому его сюда поставили, вместо табуретки. По такому мультики не посмотришь.

Телевизор расстроился. Сначала хотел уйти, спрятаться от посторонних глаз и нареветься в удовольствие. Но потом, глядя на восторженные лица других детей, решил, что обижаться было бы нехорошо. И тогда он стал напряжённо вспоминать, какие картинки прилетали к нему по вечерам, из тех, что были самыми красочными, на которых со всякими необыкновенными существами случались настоящие чудеса.

А когда вспомнил, песочница превратилась в маленький кинозал. Со всей округи к ней сбежались дети. Потому что таких удивительных мультфильмов они нигде прежде не видели. И никому не хотелось уходить. Игрушки – и те были брошены в песке.