Джеймс Госс: Доктор Кто. Клетка крови

Я посмотрел на своих спутников. По ним много не скажешь. Караульные были невозмутимы. Марианна спала. Абесса смотрела в одну точку, а встречаться взглядом с Доктором я, если честно, не решался.

Вместо этого я бросил взгляд на дисплей, где отображались номера этажей. Мы были на Четвертом уровне. Самым нижним был Шестой. Следом – только стыковочный отсек Седьмого уровня. На Шестом уровне мы остановились. Вытянув клешню, Караульный сунул ее в гнездо. Лифт слегка тряхнуло, и мы поехали дальше.

Не обращать внимания на выражение лица Доктора было невозможно. Это было торжество. Торжество и удовлетворенное «я же говорил», слегка разбавленное болезненным «меня подстрелили». Я никогда не задумывался о том, что ступеней, ведущих к Седьмому уровню, больше, чем нужно. Всегда казалось вполне нормальным, что он немного дальше прочих этажей. Я не был обязан думать об этом. Это не входило в мои полномочия.

Лифт лязгнул, содрогнулся, и мы остановились. Затем открылись двери.

Мы вошли в помещение, которого не должно было существовать.

– Черт, – сказал Доктор.

Суть Клетки крови заключалась в том, что все в ней было неправильно.

Проще всего описать ее форму. Это был огромный куб, высеченный в камне. Что касается прочего – казалось, в комнату когда-то посадили душевнобольного и позволили ему вдоволь повеселиться.

Неправильность – вот главная ее черта.

Попробую еще раз.

Все происходило разом. Все одновременно. Все двигалось. Все стояло на месте.

Точно могу сказать, что Караульные скользили прочь от лифта по обе стороны от нас. В роли наших конвоиров они до нелепости походили на свадебных гостей. Когда я в последний раз бывал на свадьбе, по обе стороны от меня, широко улыбаясь, стояли мои друзья, и я шел к алтарю рука об руку с Хелен. В воздухе кружились конфетти. Это был лучший день в моей жизни.

Теперь же меня окружали роботы смерти. За мной следовали наемная убийца, бывшая подруга-коматозница, а последним, извиваясь на руках Караульного, двигался Доктор. Казалось, он одновременно ухитряется делать две вещи. Сейчас, вспоминая это, я не могу понять, как такое вообще возможно.

С одной стороны, он звал Клару.

С другой – пока мы двигались вдоль ряда роботов, он напевал «Тореадора» из оперы «Кармен».

Я бы засмеялся, но Клетка крови… нет, не знаю, как описать.

Нетрудно было догадаться, что Доктору уже доводилось бывать в таких местах – местах, что существуют лишь в ночных кошмарах.

Абесса, которая когда-то сражалась на передовой, выругалась и с отвращением отвернулась. Вряд ли это помогло. Запах, насыщенный, металлический запах – он был везде.

Я не мог не думать о нем. Мои мысли вновь и вновь возвращались к этому запаху, пытались увернуться, ускользнуть, убежать от него.

На цыпочках мимо спящего великана.

Фи-фай-фо-фам… Чую кровь.

Нет, нет, нет.

Еще раз.

Так не пойдет. До сих пор я неплохо справлялся. Поведал вам историю. Не щадил себя, рассказывал всю правду. Пусть даже те заметки, что я тогда писал, выставляют меня дураком или лжецом. Я старался изо всех сил. Но эта Клетка крови… не знаю, как это могло произойти.

Лучше всего начать с другого конца. Вся комната была убрана и обставлена не безумцем и даже не человеком, но тем, кто пытался понять человека.

Если учесть, что все произошедшее здесь сотворила машина, – возможно, понять будет проще.

Позднее Доктор рассказал мне о часовых роботах, для которых люди были не более чем источником запчастей. И еще – о существах в серебристой броне, которые считали людей внутри себя не более чем низшим видом. Все эти истории казались сказками. Сказками, которые рассказывают только очень непослушным детям.

Комната была обработана.

Тюрьма была обработана.

Владелец Клетки крови не просто так бросал тела стражей лежать на месте. Он намеренно оставлял их на растерзание Караульным. Его интересовали только заключенные.

Выживание – странная вещь. Несколько страниц назад я был счастлив, что хоть кому-то из заключенных удалось спастись на Седьмом уровне. Затем, когда Седьмой взорвали, я был безутешен. И снова счастлив, узнав, что они все-таки выжили.

В Тюрьме оставалось еще более сотни заключенных. Я сожалел, что они не спаслись, потом радовался за них, затем беспокоился о том, что их ждет. Теперь же было слишком поздно. Все они попали сюда. Вот она, моя последняя ошибка.

Когда в Тюрьму прибывают новые осужденные, их заносят в систему. Эта обычная и действенная процедура дает им понять, что главные здесь мы. У них забирают одежду и личные вещи. Дают другую одежду, присваивают номер. Регистрируют, архивируют, сортируют.