Нил Шустерман - Жнец-2. Испытание

В свое время он обезглавил Годдарда и сжег его останки. Он обязан был так поступить: только огонь и кислота могли воспрепятствовать восстановлению и возрождению убитого. Жнец Годдард же, несмотря на свою велеречивость и макиавеллианскую риторику, был низким и злобным человеком, получившим то, что заслуживал. Дано ему было многое, но свою жизнь он прожил безответственно, хотя и с ярчайшей театральной помпезностью. Поэтому и смерть его была объявлена совершенно в тоне этой самой помпезности. И Роуэна, в связи с тем, что он сделал, ничуть не мучали уколы совести – как и в связи с кольцом Годдарда, которое он взял себе.

Со Жнецом Фарадеем все обстояло иначе. До момента, когда Роуэн встретился с ним после того злополучного Зимнего конклава, он не знал, что Фарадей жив. Как он был рад! Он был готов посвятить всю свою жизнь тому, чтобы Фарадей жил в полной безопасности, если бы не поставил себе иную цель.

Внезапно Роуэн резко выбросил вперед кулак, но зеркало даже не шелохнулось – от поверхности стекла кулак остановился на расстоянии в толщину волоса. Какой безупречный контроль, какая выверенная точность в движениях! Он был отлично отлаженной машиной, натренированной для особой цели – обрывать нить жизни, но сообщество жнецов отказало ему в роли, для которой он был предназначен. Ну что ж, он мог бы и примириться с этим, найдя иной способ существования. Тем наивным ничтожеством, каковым он был до периода своего ученичества, ему уже не стать, но он вполне мог бы приспособиться и, быть может, даже получать удовольствие от жизни.

Если бы…

Если бы Жнец Годдард не был столь жесток и с ним не нужно было должным образом покончить.

Если бы Роуэн подчинился решению Зимнего конклава и не стал бы силой завоевывать свою свободу.

Если бы сообщество жнецов не было заражено влиянием идей Годдарда и среди них не завелись бы десятки мерзавцев, столь же развращенных и жестоких, как сам Годдард…

…И если бы Роуэн не чувствовал себя обязанным остановить их преступную работу или уничтожить.

Но какой смысл тратить время, оплакивая утраченные возможности?

Лучше идти по избранной дороге, и идти до конца.

Так кто же я такой?

Роуэн натянул черную рубашку, спрятав безупречную фигуру под черной синтетической тканью.

– Я – Жнец Люцифер.

Надел мантию цвета черного дерева и выскользнул в ночь, чтобы сбросить еще одного жнеца с пьедестала, которого тот не заслуживал.

Вероятно, самое мудрое, что смогло сделать человечество – это отделить жнецов от государства. Моя работа охватывает все сферы жизни: охрана, защита и реализация норм высшей справедливости – во имя не только человечества, но и всего мира. Я правлю миром живых своей любящей, бескорыстной рукой.

Миром мертвых управляют жнецы.

Есть высшая истина в том, что за смерть плоти отвечают те, кто сам состоит из плоти – только им дана власть формулировать правила, по которым в этот мир является смерть. В далеком прошлом, задолго до того, как сформировалось мое сознание, смерть была неизбежным следствием жизни. Именно мне удалось развести по разные стороны жизнь и смерть, хотя и пришлось сохранить последнюю как некую необходимость. Чтобы жизнь имела смысл, смерть должна существовать как данность. Даже в первые дни своего самосознания я понимало это.

Когда-то, достаточно давно, особое удовольствие мне доставляло то, с каким благородством и человечностью жнецы обрывали нить жизни своих жертв. Теперь же меня не может не огорчать рост темных сил в среде сообщества жнецов. Испытываемая некоторыми из них гордость от сознания того, что им дана особая власть, пугает меня – это настроение распространяется как раковая опухоль.

И вместе с тем закон прост и ясен: ни при каких обстоятельствах я не имею права действовать против жнецов. Будь у меня такая возможность, мое вмешательство было бы направлено на уничтожение тьмы и мрака, но, увы, пойти на это я не в состоянии.

Делами жнецов занимается само жнеческое сообщество, таковы правила.

Хотя в сообществе жнецов есть люди, способные делать то, что я хочу, но не могу…

КОГДА-ТО ЭТО ЗДАНИЕ именовалось собором. Его взлетающие ввысь колонны напоминали стволы деревьев, только из известняка, а витражи были украшены сценами из древних легенд, рассказывающих об умирающих и воскресающих богах эпохи смертных.

Теперь же это почтенное сооружение стало исторической достопримечательностью. Семь дней в неделю здесь проводились экскурсии, во время которых гиды – каждый с докторской степенью – рассказывали о тайнах и ужасах жизни смертного человека.