Стивен Кинг - Под Куполом. Том 1. Падают розовые звезды

Младший развернулся, побежал обратно на кухню. Посмотрел вниз, прежде чем переступить через тело Энджи, не смог не посмотреть. В первом классе он и Френк иногда дергали ее за косички, а она показывала им язык и собирала глаза в кучку. Теперь ее глаза вылезли из орбит, как у древних мраморных статуй, а рот заполняла кровь.

Это сделал я? Неужто я?

Да. Он. И даже одного мимолетного взгляда хватило, чтобы объяснить почему. Ее гребаные зубы. Эти чудовищные зубищи.

Вторая сирена присоединилась к первой, потом третья. Но они удалялись. Слава Иисусу, они удалялись. Патрульные машины мчались по Главной улице в ту сторону, откуда донеслись взрывы.

Больше задерживаться в доме Младший не стал. Прокрался через двор Маккейнов, не отдавая себе отчета, что любой, кто случайно увидел бы его (никто не увидел), сразу вынес бы вердикт: виновен. За томатными грядками Ладонны высился дощатый забор. В принципе калитка запиралась на замок, но и на этот раз он висел на засове открытым. В детстве и юности Младшему иногда доводилось бывать здесь, и ни разу он не видел, чтобы калитку запирали.

Младший ее распахнул. К забору подступали заросли кустарника и низкорослых деревьев, через которые тропинка вела к реке Престил-Стрим. Однажды, в тринадцать лет, Младший подсмотрел, как Френк и Энджи стояли на этой тропинке и целовались. Ее руки обвивали его шею, его пальцы тискали ее грудь, и Младший осознал, что детство закончилось.

Он наклонился и блеванул в бегущую воду. Злобные солнечные блики на ее поверхности просто убивали. Потом, когда его зрение прояснилось, Младший взглянул направо, на мост Мира. Рыбачившие мальчишки ушли, два патрульных автомобиля мчались вниз с холма городской площади.

Загудела городская сирена. Генератор, установленный в здании муниципалитета, включился, как ему и полагалось при прекращении централизованной подачи электроэнергии, и сирена громкими децибелами сообщала всем о постигшей беде. Младший застонал и закрыл уши руками.

Мост Мира представлял собой крытый пешеходный мостик, теперь обветшавший и провисший. На самом деле он назывался Переходом Элвина Честера, но стал мостом Мира в 1969 году, когда какие-то мальчишки (в те времена по городу ходило много слухов о том, кто именно) нарисовали на нем большую синюю «голубиную лапку» – символ мира. Она и теперь оставалась на прежнем месте, только практически выцвела. Мост Мира уже десять лет как закрыли. Полицейские ленты с надписями «ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН» крест-накрест перегораживали его с обоих концов, но, разумеется, по нему продолжали ходить. Два или три вечера в неделю шайка легавых чифа Перкинса освещала мост фарами своих автомобилей, всегда с одной или другой стороны, никогда – с обеих сразу. Они не хотели забирать в участок молодняк – выпивавших или обнимавшихся на мосту, ограничивались тем, чтобы шугануть их. Каждый год на городском собрании кто-то вносил предложение о сносе моста Мира, а потом кто-то вносил предложение о его реставрации, и оба предложения оставляли для дальнейшего обсуждения. Создавалось впечатление, что в городе сложился тайный консенсус, который заключался в следующем: мост Мира должен оставаться таким, какой он есть.

Сегодня Ренни-младшего это только радовало.

Пошатываясь, он брел по северному берегу Престил-Стрим, пока не оказался под мостом – полицейские сирены затихали, городская ревела так же громко, – а потом поднялся на Страут-лейн.

Посмотрел в обе стороны, быстро прошел мимо щита с надписью «ТУПИК. МОСТ ЗАКРЫТ», поднырнул под скрещенные желтые ленты и юркнул в тень, под навес моста. Солнце просвечивало сквозь дырявую крышу, разбрасывая монеты света по истертым деревянным доскам настила, но – после ослепительного ада той кухни – здесь царила блаженная темнота. Голуби ворковали на стропильных балках. У дощатых стенок валялись пивные банки и бутылки из-под алленовского бренди с кофейным вкусом.

Сухим из воды мне не выйти. Я не знаю, осталась ли у нее под ногтями моя кожа, не могу вспомнить, оцарапала она меня или нет, но моя кровь там точно есть. И мои отпечатки пальцев. Вариантов у меня только два: сбежать или прийти с повинной .

Нет, был и третий. Он мог покончить с собой.

Но сначала надо добраться до дома. Затянуть шторы в спальне. Превратить ее в пещеру. Принять еще капсулу имитрекса, лечь, может, немного поспать. Потом, возможно, он вновь обретет способность думать. А если за ним придут, когда он будет спать? Ну что же, это избавит его от необходимости выбирать между вариантом № 1, вариантом № 2 и вариантом № 3.