Майкл Маршалл - Один из нас

Вестибюль был так же неинформативен и, как и фасад, убран черным. Все выглядело так, будто владельцам по случаю достались излишки черного, и они с удовольствием их использовали. Я шел по мраморному полу к стойке, расположившейся в дальнем конце зала, звук шагов гулко разносился вокруг. За стойкой в круге желтого света сидела женщина и смотрела на меня, подняв брови.

– Чем могу помочь? – спросила она таким тоном, что сразу стало ясно: вряд ли на самом деле собирается.

– Мне сказали, что я должен прийти сюда и назвать свой номер.

Произношение у меня всегда было лучше внешнего вида. Не могу сказать, что лицо женщины осветила улыбка, но она нажала какую-то кнопку и стала смотреть на экран компьютера:

– И ваш номер?..

Я назвал, и она какое-то время просматривала некий список.

– О’кей, – сказала она. – Нашла. У вас есть две возможности: первая – я выплачиваю вам сто семьдесят один доллар тридцать девять центов, и вы уходите без дальнейших выплат; вторая – вы поднимаетесь на правом лифте на тридцать четвертый этаж, и там с вами встретится сам мистер Страттен.

– А откуда взялась сумма сто семьдесят один доллар тридцать девять центов?

– Ваш возможный заработок с вычетом двадцати пяти долларов за обслуживание, разделенный надвое и округленный до целого цента.

– А почему мне заплатят только половину денег?

– Потому что у вас нет контракта. А вот если вы поднимитесь и переговорите с мистером Страттеном, то это, возможно, изменится.

– И в этом случае я получу все триста шестьдесят семь?

– А вы, я вижу, не дурак, – подмигнула она мне.

Лифт был просто роскошный – тонированные зеркала, приглушенный свет, полное отсутствие шума и настоящий уют. В нем пахло деньгами, и деньгами большими. Когда двери открылись, я оказался в коридоре. На стене красовалось название «Снохран» [21] В оригинале REMtemp, где REM ( англ.), Rapid Eye Movement sleep буквально «сон с быстрым движением глаз») – фаза сна, во время которой появляются сновидения, а temр – «временно», «временный». Ниже автор поясняет принцип действия технологии и, соответственно, суть названия. , выведенное большими хромированными буквами хорошо продуманного шрифта. Под ними располагался слоган:

КРЕПКИХ СНОВ – КРЕПКОГО ЗДОРОВЬЯ!

Я пошел, куда указывала стрелка, и оказался у очередной стойки. На этот раз у девушки был значок с именем – Сабрина. И ужасно сложная прическа: явно несколько часов в руках додика-стилиста.

Внизу мне показалось, что девушка за стойкой разговаривала снисходительно, но по сравнению с Сабриной она была сама любезность. Последняя вела себя так, будто я какой-то жалкий грызун – явно хуже крысы, так, где-то уровня мерзких кротов. Через тридцать секунд, проведенных с этой девушкой, я почувствовал, как бактерии в желудке презрительно посмеиваются надо мной. Она предложила мне присесть, но я отказался: с одной стороны, чтобы досадить ей, с другой – никогда не сижу в приемных. Вычитал, что это с самого начала ставит в подчиненное положение. Вообще я спец по прохождению собеседований – жаль, что потом все обычно идет прахом.

– Доброе утро, мистер Томпсон. Меня зовут Страттен.

Я повернулся на голос и увидел мужчину с протянутой для приветствия рукой.

У него было мужественное лицо и начинающие седеть виски. Выглядел он как и любой другой мужчина средних лет в приличном костюме, только более… изысканно, что ли. Создавалось впечатление, что он – окончательная версия человеческого существа, а не тестовая, что обычно встречаются. Рука была сухой и теплой, как и улыбка.

Меня провели в небольшую комнату в стороне от главного коридора. Страттен сел за стол, а я приземлился на свободный стул.

– Итак? – спросил я, стараясь казаться расслабленным. Что-то в сидящем напротив человеке сильно меня нервировало. Я никак не мог определить акцент. Скорее всего, Восточное побережье, но сильно сглаженный, усредненный – как будто актер пытается скрыть свое прошлое.

– Взгляните, может быть, что-то покажется вам знакомым, – сказал он, наклонившись вперед и повернув консоль ко мне. Та защелкала, зажужжала, появилась надпись: PR/43@18/5/2016.

Экран потемнел, потом появился коридор. Камера – если только это была камера – двигалась по нему, вдоль изжелта-зеленых стен. Слева начинался еще один коридор. Камера повернула туда и показала, что он ничем не отличается от предыдущего. Теперь она двигалась чуть быстрее и через какое-то время опять повернула, обнаружив еще один абсолютно идентичный коридор. Похоже, ни в коридорах, ни в поворотах недостатка там не было. Редкие потертости и дефекты на оливковых стенах слегка разбавляли общую монотонность, но коридоры казались бесконечными.