Грэй Грин - Кетополис - Киты и броненосцы

В ответ – молчание. Опять начинаем бегать. На третьем круге я сдаюсь. В груди выжигает воздух.

Сколько же тут этих рядов?

В изнеможении прислоняюсь спиной к стене, затылок холодит. Жрать хочу. И еще спать – просто чудовищно.

Я отталкиваюсь от стены. Время!

– Хотите, чтобы он вырос большим и сильным – таким, как я?

Иду вдоль стеллажей. Слушай, Франя. Пусть мой голос найдет и наполнит твою пустоту, твое одиночество, твое отчаяние. Может, я сумею.

– Франя, ответьте. Фра-ня! Я знаю, вы меня слышите.

Самое странное, что в этот раз Советник, воплощение кошмаров Грэма, здесь ни при чем.

В этот раз причина похищения не выгода, а… любовь.

Морлочка захотела быть матерью. Хотя бы так.

Об этом мне рассказал Грэм.

Они смотрят на нас. Мы смотрим на них.

Кажется, мы вляпались в большие неприятности.

Я делаю шаг и закрываю морлочку собой. Тоже мне, рыцарь подземного ордена.

– Беги, – говорю я одними губами.

Посылаю луч понимания. Есть такая штука – гипноз. Надеюсь, сработает. Главное, направить волевое усилие в одну точку. Лучеиспускание. Как-то Тушинский демонстрировал фокус угадывания на вечере у Ядвиги. Одна из актерских техник. Ну я-то артиллерист…

БЕГИ. Она стоит.

Я говорю:

– Рад был познакомиться, Франя. Береги мальчика. Уже уходишь?

Франя моргает, потом до нее доходит. Она бежит в темноту.

Нитхинан.

Я поворачиваюсь к ним. Странно, пришло время умирать, а настроение у меня такое, словно жизнь только начинается. Все еще впереди.

Из темноты выходит еще один человек – не сиамец. Европейские черты лица.

– Флот? – белый рассматривает мои погоны. – Что здесь нужно флотским?

В руке у него трость с металлическим набалдашником.

– Сдавайтесь, – говорю я. – Это рейд флота. Вы окружены.

Блеф.

– Он блефует, – говорит белый. – За ней!

Я заступаю им дорогу.

Они замирают в нерешительности.

– За ней, я сказал! Живо! – приказывает белый. – Сай!

Ч-черт. Не успеваю. Вертлявый проскакивает мимо меня – за счет природной скользкости, думаю. Зато сиамцы мимо не пройдут – хватит.

Шаги Франи и преследователя затихают позади. А я остаюсь лицом к лицу с неприятностями.

– Господа, – говорю я.

Первый сиамец улыбается. Второй смотрит на меня равнодушно – как на рыбу, лежащую на разделочной доске. Розовая мякоть, стук лезвия по деревянной поверхности. Я делаю шаг вперед. Черт – да я выше каждого из них на две головы и раза в три тяжелее. Даже будь я толстым оперным баритоном, я все равно бы их одолел…

Я даже успеваю заметить удар. Сиамец бьет левой рукой. Или правой?

Мир опрокидывается.

В груди у меня словно что-то взрывается. Замыкание. Голубые искры.

Аааа! Я перекатываюсь на живот. Вставай, Козмо.

…одежда спеклась с мясом.

Эти двое умеют бить.

А я в детстве занимался чертовой музыкой, а не проклятым боксом.

Родственники жены. Черт, а ведь действительно! Меня вдруг разбирает такой смех, что сиамцы на некоторое время перестают улыбаться и переглядываются.

Надо же их как-то отличать. Равнодушный пусть будет Толстым Ублюдком, а второй – Брюхатой Коровой. Вот и познакомились.

– Это называется муай-тай, – говорит белый.

– Что? – голос у меня хриплый.

– Сиамский бокс.

– Да пошел ты со своим боксом, – говорю я и встаю на колени. Это не так уж трудно. Главное, не дать коридору на тебя навалиться. И не кричать. Совсем не так больно.

– Будете упрямиться, лейтенант, они сделают из вас отбивную.

Я – морский офицер. Могу устоять на ногах в любую качку.

Сейчас баллов восемь. Это ерунда.

– Предпочитаю бифштекс с кровью, – говорю я. И наконец выпрямляюсь.

– Дерзость? – удивляется белый. – Очень хорошо, лейтенант. Вы знаете, что они с вами могут сделать? Пока они только разминались.

Я поднимаю руки, сжимаю кулаки. Драться, так драться. Бокс, так бокс. Черт, как голова болит.

– Зачем вам дети? – говорю я. – Вы, стукнутые на голову придурки, зачем вам дети?

– Пао!

Толстый Ублюдок прыгает, как мячик, и бьет коленом.

Я успеваю прикрыть голову согнутыми руками. И все равно чудовищно больно. Удар едва не сбивает меня с ног. М-мать! Но я чудом остаюсь на ногах. Ловлю сиамца (он неожиданно легкий) за пояс и швыряю в сторону. Он врезается спиной в стеллаж и переламывается всем телом. БУМ. Грохот. Сиамец падает на землю. С грохотом обрушивается полка, раскатываются какие-то металлические банки, одна останавливается прямо у моих ног. Меня трясет от ярости.