Грэй Грин - Кетополис - Киты и броненосцы

Мы идем быстро. Холод и снег, летящий в лицо.

Грэм говорит, говорит, говорит.

Что, до меня некому было исповедаться? Все уши зажимали, что ли?!

Советник то, Советник се…

И он хочет понимания? Ничем не могу помочь.

…Часом позже журналист ударяется головой о трубу. Падает.

– Не отдам! – кричит подземная и убегает – вместе с ребенком. Вот дура. Но когда я бросаюсь за ней, дорогу мне преграждают.

Подземники. Что за день, мать вашу!

Револьвер? Не успею. Я хватаю сеть, которой так дорожил Грэм, и выставляю перед собой. Колокольчики звенят. Подземники шарахаются. Главный из них, здоровый такой – смотрит на меня поверх респиратора. В глазах тлеет испуг.

Сеть, значит, их пугает.

А эта штука действительно работает?

Я бросаю сеть главному в лицо. Он пытается увернуться, приседает, звон колокольчиков. Бесполезно. Сеть падает ему на голову.

– Ааааа! – глухой из-за маски крик. Подземник падает, дергается, как от разряда электричества. Я выхватываю револьвер. Мушка цепляется за кобуру, я дергаю. Ч-черт. Целюсь. Лишившись вождя, подземники отступают.

Подземник бьется под куском сети, как в припадке. Глаза закатились, пена на губах. Черт, да что с ним?

Держа револьвер наизготовку, левой рукой сдергиваю с подземника сеть. Он перестает дергаться – лежит без сил, его бьет крупная дрожь.

Пальцы сводит, они слегка немеют – сеть, творение чертовых плетельщиц, напоминает, что она не такая уж обычная. Вероятно, это кусок одного из тех ограждений, что раньше закрывали вход в Старый порт. Киты их боятся – и, видимо, боятся подземные. Что приятно.

Грэм. Черт, совсем забыл.

Я хватаю его за плечи. Встряхиваю: раз, другой. Бесполезно.

Грэм, черт возьми! Дыхание есть, сердце бьется.

Голова журналиста безвольно мотается. Глаза закатились. Ч-черт. Вырубился. А подземная убегает все дальше. Где мне ее теперь искать – в этих катакомбах?! Будь ты проклят, Грэм, как же не вовремя…

Я в сердцах пинаю распростертое тело – так же, как пинал когда-то тома приключений Капитана Грома. Н-на!

Вперед.

Погоня. Ноги как чугунные.

Бегу. Главное, не думать, что будет, если поверну не туда. Или на меня выскочат подземники – должно же у них быть что-то вроде своей полиции? Хриплое дыхание. Коридор раскачивается. Передо мной маячит серая спина Франи – только бы не потерять ее из виду. Огни фонарей в стенных нишах. На бегу я вытаскиваю револьвер, пытаюсь прицелиться. Идиот! Там же ребенок…

Сую револьвер в карман шинели. Все равно он на шнуре, не потеряется.

– Фра… – дыхания не хватает, голос срывается. – Франя! – кричу я. – Франя, остановитесь! Франя!

Двужильная она, что ли?!

С разгону врываюсь в огромный зал, похожий на заводской ангар. Здесь есть свет. Под потолком качаются лампы в жестяных конусах. У подземников, смотрю, места на все хватает.

Где здесь ее искать?

Ряды стеллажей уходят в глубину зала. В беспорядке свалены мотки проводов, обрезки шлангов, металлические катушки, вентили и клапаны, раскрытые жестяные ящики, какие-то странные детали. Все в ржавчине и патине. Напоминает бардак на верфи, когда идет срочный спуск корабля на воду. Только там повсюду полно народу, а здесь как повымерли…

Воздух пахнет сыростью и пылью – одновременно. Интересно, как я отсюда буду выбираться?

И что там Грэм говорил про цветовые метки?

Звук шагов рассыпается эхом. Револьвер в кармане колотит по бедру, напоминая – я здесь, здесь, здесь… Все-таки оружие дает странное ощущение спокойствия.

Запоминай дорогу, Козмо.

В дальнем конце зала, за рядами стеллажей мне чудится движение. Не разобрать.

– Франя! Франя! Послушайте меня! – нет, показалось. Где же она?

Я складываю ладони рупором, опираю голос на грудь: – ФРАНЯ! СТОЯТЬ!

Эффект прямо противоположный – морлочка срывается с места и бежит. Зато теперь я вижу, где она. Мчусь вслед огромными прыжками. Шинель развевается, как плащ романтического героя. Капитан Подземный Гром, черт. Но, прежде чем я успеваю ее догнать, морлочка сворачивает вправо и прячется за стеллаж…

Ну, так не честно.

Я уже взмок.

Подземная с ребенком – по другую сторону. Чтобы дотянуться до нее, мне нужно обежать стеллаж. Что, в свою очередь, ничто не помешает сделать ей.

И что – так и будем бегать по кругу?

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание.

– Франя, выслушайте меня, – говорю я. – Неужели вы не хотите для этого ребенка лучшей судьбы? Чтобы он всегда был сытый, довольный, чтобы не знал всего этого?