Дэвид Брин - Бытие

– Какая ирония, – говорила она про себя, медленно поворачиваясь на перекрестке и вслушиваясь в разнообразные звуки. – В городах с неограниченной вир-реальностью обычно весь шум сводят к уровню один. Л.-А. и Сиэтл кажутся скромными… почти буколическими, с простыми, полными достоинства знаками. Зачем устанавливать рекламные щиты, когда очки тут же стирают их из поля зрения? А здесь, в глубине континента, многие даже не носят очки! И вся коммерческая реклама, все соблазны сосредоточены на одном уровне, уйти с которого невозможно.

«Если вы тоскуете по ярким краскам старой Таймс-сквер, приезжайте к нам в пустыню! Приезжайте в Альбукерке!»

Рассказ обо всем этом может получить рейтинг АА, особенно если сделать его искренним, чего ожидают от нее фэны. Хотя здешний шум ошеломляет бедную городскую девушку – и без всяких защит от гула, без возможности приглушить яркие тона. Но людям, кажется, эта суматоха нравится. Может, у них действительно лучше закалка.

Vive les différences [6]… ключевая фраза эпохи.

Конечно, какая-то вир есть и здесь. Только трог откажется, например, от общей картографической картины местности. Самый короткий маршрут был указан на тротуаре – точнее, на внутренней стороне ее очков – в виде желтых прямоугольников, видных только ей. Еще она могла вызвать личные характеристики всех проходящих мимо. Хотя здесь они платные, при каждом новом показе снимается немного денег.

Да полно. Налог на таблички с именами? Разве весь мир не превратился в большую деревню?

Дорожка из желтого кирпича провела ее через три перекрестка, где сверкали сигналы, а водители по старинке сжимали рули. Ей пришлось увернуться от фермера, чей робот-носильщик был загружен мешками пшеницы с фиксированным содержанием нитритов, потом от толпы жертв Дня ужаса, собравшихся у местного убежища. На Тор напористо набросилась реклама аптеки, предлагая лучший окситоцин, вазопрессин и баллоны с сероводородом. «Неужто им кажется, что у меня такая депрессия?» – подумала Тор, миганием отгоняя вездесущую рекламу.

По привычке Тор переключилась на репортаж, но не вслух, а субвокально, на запись.

На протяжении 99 процентов своего существования человечество жило племенами и в деревушках, где все знали друг друга в лицо. Редкие незнакомцы вызывали страх или удивление. За всю жизнь вы встречали несколько тысяч человек – примерно столько лиц, имен и впечатлений способно запомнить большинство людей. Эволюция снабжает только необходимым.

Сегодня за день вы встречаете больше людей, чем вообще могли себе представить предки… многие из которых просто проходят мимо. Другие задерживаются на критическое мгновение. Третьи остаются на десятилетия. Биология не справляется с этим. Наши перегруженные лобные доли не могут «знать» лица-имена-репутации десяти миллиардов человек.

Предостерегающий луч лазера ударил в землю перед задумавшимся пешеходом, и тот отпрыгнул от проносящихся машин. Тор услышала смешки. Какие-то подростки в очках показывали пальцами на злополучного пешехода – явно рисовали карикатуры на зазевавшегося взрослого на каком-то уровне ВР, который считали исключительно частным и закрытым. У Тор была возможность посмотреть их насмешливые надписи, но она только улыбнулась. В больших городах непочтительные подростки не так нахальны: у технически опытных взрослых всегда есть возможность отомстить.

На чем я остановилась? О да… наша биологическая память не справляется.

Поэтому мы подкрепляем ее паспортами, кредитными карточками и наличными – грубой тотем-заменой старомодных репутаций, чтобы иметь возможность общаться с незнакомцами. Но этих вспомогательных средств в Большом Ограблении не хватает.

Идет в ход ваш большой бумажник. Зрение и слух, усиленные ир и различными приспособлениями. Эффект Полубога. Deus ex machina. И репутация снова привязана к мгновенному узнаванию. Нарушали когда-либо закон? Отказывались отдавать долг? Сплетничали беззаботно или зло? На вашей вир-ауре может появиться пятно, которое последует за вами из дома к уличному перекрестку. Смена имени в новом городе не поможет. Особенно если люди настроятся на осуждающее отношение… или если их «алгебра прощения» отличается от вашей.

И что же? Мы принимаем все это как само собой разумеющееся… пока оно не затрагивает нас. Мы стали полубогами только для того, чтобы снова оказаться в деревне.

Должно быть, именно поэтому «Медиакор» отправила ее на другой материк за историями о разных точках зрения. Чтобы новый репортер корпорации смог пересмотреть свои высокомерные оценки, выработанные в прибрежных городах. Понять, почему миллионы людей предпочитают ностальгию всезнанию. Даже в искусстве Уэсли сквозит тоска. Смутное ощущение, что дела должны были бы обстоять получше.