Кен Маклауд - Ночные проповеди

– Я понимаю, о чем вы, сэр. Конечно, отдел надо привлечь – но дело им отдавать не стоит. Во всяком случае, пока.

– И чем ты это обоснуешь?

– Пока что у нас нет убедительных доказательств того, что в деле замешана преступная группа.

– В самом деле? Даже учитывая прокламации?

– Конечно, листовки вполне мог сочинить один человек. Они могут быть вообще не связаны с убийствами. В сети ничего не вывешено, их никто не обсуждает, даже среди групп фанатиков и прочих сдвинутых на религии нет никакого обострения дискуссий, Мухтар за этим внимательно следит.

Макоули задумчиво побарабанил пальцами по части стола, лишенной сенсоров.

– Кстати говоря, о фанатиках. Вполне возможно, мне придется снова мобилизовать «богоборческие» отряды.

Фергюсону сперва показалось, что начальник шутит.

– В самом деле, сэр? Сапогами по алтарям?

– Именно, старина! Сапогами по алтарям, только так, и не иначе! Напомним, кто здесь хозяин, выбьем из них спесь. Конечно, все – во имя защиты от террористов.

– На мой взгляд, трудно придумать худшую трату сил и времени. Мы должны направить всех свободных людей и ропов на поиски убийцы или убийц, чтобы упредить новое преступление. К тому же, если преступники и в самом деле какие-то религиозные фанатики, вероятнее всего, их выдадут собратья по вере. Ломиться в церкви – только мешать этому.

– А-а, старая тактика: отделяй экстремистов от умеренных. В наши дни она не слишком-то хорошо работала, думаешь, сейчас получится?

– Фрэнк, да брось ты! – Фергюсон разозлился настолько, что забыл о всякой субординации, с трудом сохраняя вежливость. – Эту лошадь заездили, когда мы еще и пикнуть не могли.

– Ну да, заездили, – подтвердил Макоули с сожалением в голосе – и глаза его сделались холодными и злыми. – Сильно заездили. – Он откинулся на спинку кресла, помолчал немного. – Хорошо, Адам. Пусть будет по-твоему. Но если что-то похожее случится где-нибудь еще в Шотландии или если мы никого не поймаем за несколько дней – дело попадет в отделение по борьбе с терроризмом. А они ходят под большими шишками. Уж поверь мне: если это произойдет, нам останется только ломиться в церкви, хотим мы того или нет.

– И нашим главным занятием опять станут разборки костоломов у Лейф Уотер.

– Это было бы здорово, – мечтательно протянул Макоули, будто вспоминая старый добрый мир, безвозвратно ушедший два дня назад. – Но, боюсь, решать придется не нам. Этим интересуются не только на самом верху. Холируд уже рвет и мечет. Слишком многое зависит от исхода этого дела, чтоб его. Первый случай терроризма на религиозной почве в Европе за последние пятнадцать лет. Если не сумеем размотать клубок, если взорвется что-нибудь еще – выглядеть это будет так, будто мы и не покончили с религиозными проблемами. Тогда уж найдется кому закричать о бесплодности Второго Просвещения и радикального секуляризма. Дескать, поставили веру вне общественной жизни – и это не сработало. Кое-кто снова захочет дать церкви место в политике.

– И не без основания, – заметил инспектор, сознательно провоцируя Макоули.

– Знаешь, я считаю наш диалог чем-то вроде мозгового штурма. Но на самом деле это не так. Позволь напомнить тебе кое о чем: если религию вернут на ее прежнее место, немало людей с огромным удовольствием спихнет в дерьмо копов вроде нас с тобой за былые подвиги. До сих пор о них никто не спрашивал – потому что у нас получилось. Но, если окажется, что все не так радужно, – нам придется туго. Не политикам, придумавшим законы, – но нам, тем, кто воплотил их в жизнь. За «излишнее рвение». Так что даже не думай, есть у них основания или нет. Иди и раскрой это дело!

– Хорошо, что у нас есть? – угрюмо спросил Фергюсон в оперативном штабе, стоя у доски.

Инспектор все еще не мог прийти в себя после начальственного взбадривания.

Первым заговорил Тони из отдела криминалистики:

– Сэр, насчет прокламаций. Никаких следов ДНК, кроме профессорских. Но зато кое-что интересное насчет чернил.

– И что? – спросил инспектор с надеждой. – Узнали, откуда они?

– Не совсем. Но результаты очень необычные. Листовки напечатали не на принтере, а на типографском станке. Причем буквально на станке – механическом устройстве с наборными металлическими буквами.

– Тони, я думаю, тут даже молодежь имеет смутное представление, о чем ты сейчас говоришь. Что в этом интересного?

– Вообще-то настоящих чернил не делают уже лет двадцать. Бумага-то стандартная, копировальная. Не проследишь. Но чернила…