Кен Маклауд - Ночные проповеди

– Не совсем. Такая позиция довольно распространена. Многие мелкие группы исламистов в период Войн за веру объявляли все остальные подобные группы отступниками. И не только религиозные фанатики считают себя исключением. Аналогичную позицию заняли многие группы непримиримых соци. При допросах в большинстве случаев у них не было выявлено никаких следов умственной патологии.

– В большинстве случаев.

– Я считаю, автор листовок – не исключение.

– Ладно. Ты – робот, я – всего лишь человек. Уступаю твоему превосходящему интеллекту. Однако…

На столе Фергюсона зазвонил телефон.

– К вам доктор Карли, – сказали из приемной.

– Я его приму, – отозвался инспектор, поднимаясь к двери. – Э-э, Лодырь, постарайся не давить интеллектом.

– Постараюсь! – пообещал робот и уселся на подоконнике, сложив ноги.

Доктор Хью Карли был высоким, тонкокостным и тощим, с птичьим лицом, носил костюм, рубашку и галстук. Пахло от доктора одеколоном и сигаретами. Единственный намек на профессию – неприметный золотой крестик на лацкане. Фергюсон не помнил этого человека, но, вполне возможно, встречал его раньше. Во времена «богоборцев» инспектор вламывался во множество церквей и презрительно глядел в лица половины шотландского духовенства. Но если Карли и узнал полицейского, то не подал виду. Он крепко пожал протянутую руку, кивнул Лодырю и уселся.

Фергюсон, помня о своем же наставлении блюсти вежливость, засомневался. Как же обращаться к епископу? В итоге инспектор остановился на том, чтобы титуловать его как ученого.

– Доктор Карли, доброе утро! Спасибо, что пришли. От лица полиции и нашего отдела в частности я выражаю вам соболезнования по поводу гибели вашего коллеги.

– Спасибо. И за приглашение сюда – тоже. Я ценю вашу вежливость и деликатность. Однако я полагаю, что вы пригласили меня не только ради соболезнований.

– Да, пожалуйста, если у вас есть некие опасения, сомнения – вы можете высказать их смело. Все останется лишь между нами…

Карли откинулся на спинку кресла, сцепил испятнанные табаком пальцы, задумчиво пошевелил ими.

– В самом деле, инспектор, – я сомневаюсь и опасаюсь.

Он подался вперед, уложив сцепленные руки на колено.

– Позвольте же мне, фигурально выражаясь, выложить карты на стол. Вы можете рассчитывать на то, что я буду говорить правду и на ваши вопросы отвечу искренне и прямо – разумеется, если они не касаются тайны исповеди.

– Тайны исповеди?

– Я не могу раскрыть словом либо поступком поведанного мне в обряде исповеди.

– Ага. И это может быть важным для интересующего нас дела?

Губы епископа дрогнули.

– К сожалению, я никоим образом не могу рассказать вам даже этого. – На его лице промелькнула досада. – Кажется, я зря упоминал о тайне исповеди. Но давайте не будем о ней. Я понимаю свое положение, равно как и положение моей церкви. Лгать и изворачиваться не в моих интересах. Я бы не соврал, даже если бы рядом не было ходячего детектора лжи, следящего за каждым моим словом.

– Хорошо, – согласился инспектор. – Продолжайте, пожалуйста.

– Прежде всего, до меня дошли слухи о том, что ваше ведомство всерьез рассматривает версию об изготовлении бомбы самим погибшим священником. Эти слухи правдивы?

– Надеюсь, что сказанное мной останется между нами, – сказал инспектор. – Так вот: да, мы рассматриваем такую версию. Но это скорее просто вероятность, которую преждевременно сбрасывать со счетов, нежели главное направление расследования.

Епископ решительно взмахнул руками – будто отсек что-то.

– Можете сразу забыть об этой версии. Вы напрасно тратите на нее время и ресурсы. Я близко знал Лайама Мэрфи. Мы были знакомы двадцать лет. Для человека его убеждений заниматься бомбами – немыслимо и невозможно.

– К сожалению, одной лишь вашей убежденности недостаточно, чтобы исключить эту версию.

– Как глупо с вашей стороны. Впрочем, извините, я отвлекся. Вернемся к делу. Я связался с архиепископом и получил его разрешение передать вам полный – конечно, насколько нам известно, – список прихожан покойного отца Мэрфи.

– Спасибо!

Карли вынул из кармана мобильный телефон и подключился к десктопу Фергюсона.

– Принято, – подтвердил инспектор, глянув на экран, и отправил полученное в локальную сеть оперативного штаба.

– Однако, – продолжил Карли, – единственная польза от этого списка, как мне кажется, – облегчить проверку следов ДНК и работу с видеозаписями. Я очень сомневаюсь, что прихожане отца Мэрфи могли бы покуситься на его жизнь. Прежде всего, не только они посещали дом отца Мэрфи. Он крайне серьезно и ревностно относился к завету помогать обездоленным и страдающим. Настолько ревностно, что порою это выходило за рамки здравого смысла. Так считали вышестоящие, и я в том числе. Отец Мэрфи помогал алкоголикам, наркоманам, проституткам, бездомным бродягам, мелким и не самым мелким преступникам. Его дверь была открыта для всех. Иногда те, кому он помогал, злоупотребляли его доверием. Бывало, что отцу Мэрфи и его домоправительнице приходилось защищаться от физической агрессии.