Крис Клэрмонт - Одноглазые валеты

– Черт возьми, приятель, что-то не так. Дэвид кричит. Черт!

– Вот дерьмо, все пошло не так, все пошло не так…

Прыщавый схватил их за рукав. Странность заревела и закрутилась; он услышал, как тело с тяжестью упало на тротуар. («Ублюдок слишком силен! Хватай тело Дэвида. Идем назад на Рокс».)

Джон и Эван, они знали, что что-то не так.

– Пэтти! – одновременно закричали они, и гнев дал Джону достаточно мысленных сил, чтобы вытеснить кричащего Дэвида из разума Странности.

Пока Джон перебрасывал его через их мысленные укрепления, Эван попытался перейти от Пассивного к Доминантному. Это было сложнее. Дэвид чувствовал, что теряет контроль, и когда боль Странности стала более отдаленной, сила его мыслей снова начала заявлять о себе.

На мгновение разумы Эвана и Дэвида полностью открылись друг другу, они застряли где-то на полпути между Пассивным и Субдоминатным. В это мгновение Эван узнал о Дэвиде и проникся ненавистью к разуму, который ему встретился. Он ощутил, что чужак пытается схватить его эмоции, его мысли, его воспоминания, и чувство вторжения дало Эвану силы на то, чтобы снова одолеть Дэвида.

Эван закричал вместе с Дэвидом, оттесняя его, пока тот не превратился в беспомощного Пассивного.

(Джон?)

(Странность под моим контролем, Эван. Просто удерживай этого ублюдка в Пассиве.)

Странность осмотрелась.

– Черт. Черт!

Ребята ушли. Не было слышно даже их удаляющихся шагов. Внутренняя борьба могла занять несколько минут – трудно было сказать.

(Пэтти?) – тихо позвал Эван, с надеждой обращаясь к разуму Странности.

В ответ послышался лишь спокойный, но издевательский смех Пассивного.

В темноте аллеи Странность издала жуткий стон.

Ей не было больно. Вот что она поняла в первую очередь. Шестнадцать лет она жила с постоянной болью. Шестнадцать лет жуткие мучения разрывали тело при изменении связок, растяжении мышц и трении костей друг о друга в клетке из плоти Странности. Ей не было больно. И она была одна.

Насколько она могла понять, в грязной комнате вместе с ней было шесть или семь подростков-натуралов, но она была одна в отдельном теле.

Остальные о чем-то спорили, хотя она почти не обращала на это внимания.

– Эй, приятель, судя по твоим описаниям, это Странность. Странность забрала Дэвида. Он пропал, приятель.

– Не может этого быть, Молли.

– Разве? Ну, управлять этим ублюдком, как ты понял, у него не вышло.

– Если Дэвида нет, то можно все разбирать. И некоторым эта идея будет по душе. Запомни это, Молли. Готов поспорить, ты думаешь о том же. – Послышался грубый смех, шаги, захлопнулась дверь.

Голоса звучали снаружи. В голове Пэтти голосов не было.

(Эван? Джон?) Никакого ответа – лишь тишина и ее собственные мысли.

Пэтти в изумлении подняла руки к лицу.

– Черт, она же не должна этого делать. – Прыщавый уставился на нее, на его лице застыло выражение то ли страха, то ли ненависти. Пэтти не обратила на него внимания, а стала разглядывать свои руки, шевелить пальцами, на которых виднелись мозоли.

Это были не те руки из начала семидесятых, которые она смутно помнила. Но они также не были мозаичными, лоскутными выпуклостями на концах рук Странности. Пальцы были длинными, под обгрызанными ногтями виднелась грязь, а судя по мозолям на левой руке, этот незнакомец играл на гитаре – у Пэтти самой когда-то были похожие мозоли.

Она чувствовала жуткий запах пота тела джампера; грязные, драные ливайсы жали в паху. Она посмотрела вниз и увидела выпуклость пениса. Она чувствовала его как часть себя. Она могла заставить его дернуться.

Она засмеялась, потому что это удивило ее, а ее голос прозвучал низко, по-мужски.

– В чем дело, придурки? – сказала она с напускной храбростью, которую не ощущала. – Не ожидали, что я очнусь?

Она уже слышала все в новостях. Все, что произошло вчера, приводило ее к единственному заключению: подростки были джамперами. Жертвы джамперов повторяли одно и то же: во время прыжка они находились в коме. Пэтти предположила, что соратники джампера охраняли его тело, пока он не возвращался и не перемещался в него снова. Конечно, перемещение становилось для жертв серьезным потрясением; несомненно, именно из-за этого они теряли сознание.

Пэтти мало чего почувствовала. Пэтти привыкла к существованию в чужом теле, ей было знакомо ощущение постоянного перемещения. Она быстро пришла в себя и точно знала, где находится. И хотя воспоминания о дороге сюда казались нереальными (они правда ехали на живом желатиновом шаре?), она знала, куда они ее привезли. Остров Эллис, Рокс.