Уильям Гибсон: Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (сборник)

Впрочем, мой собственный первый опыт в области профессионального издания – критико-литературный альманах фантастики «Оверсан» – не только не стал блином, который комом, но и вообще не добрался до типографской сковородки, породив массу язвительных шуточек в фэновской среде (о чем можно судить, скажем, по «Страж-птице», несколько лет подряд мусолившей эту благодатную тему). Недоделанный макет нулевого выпуска за 1990 год до сих пор валяется у меня в какой-то папке на шкафу. Позднее, уже работая над своими первыми книгами (в частности, над книжной серией под все тем же излюбленным грифом «Оверсан», – может, кто-то помнит эти малоформатные, в суперобложках, томики с романами Фармера, Дика, Гаррисона, Хайнлайна?), я несколько раз пытался реанимировать проект альманаха, но каждый раз неудачно. Тем не менее именно благодаря этим попыткам мы перевели первые два рассказа Гибсона – «Джонни Мнемоник» и «Сожжение Хром». Сперва это попробовал сделать тогдашний мой приятель Миша Коркин, однако перевод, который он принес, тянул в лучшем случае лишь на подстрочник. Миша – хороший парень и, по-видимому, отличный инженер-компьютерщик, поскольку последние годы живет и работает в какой-то крупной компании в Хьюстоне, однако как переводчик он был типичным представителем той плеяды «ФЛП-шников», которая в начале 90-х ринулась в профессиональное книгоиздание и в итоге наводнила только-только складывающийся российский книжный рынок жутким количеством отвратительных по качеству переводов. В большинстве своем эти люди неплохо знали английский язык, зато частенько бывали не в ладах с русским, что и приводило к печальному результату. Кроме того, английский – язык весьма коварный. Он вроде бы простой, однако эта простота кажущаяся. Практически каждое слово имеет массу значений. Человек, свободно читающий по-английски и пытающийся по старой привычке переводить «с листа», легко попадает в ловушку «первых значений» – отсюда и невнятные фразы, и искаженный смысл, и «квадратная» стилистика, из-за чего многие книги даже прекрасных авторов лично я читать был не в силах, да и другим не советовал. Кстати, рецидивы подобной окололитературной продукции и сейчас нет-нет да встречаются.

Короче, пришлось взяться за дело самим. Сначала я привлек к этой работе Александра Етоева из Семинара Стругацкого – писателя, который тогда только-только вошел в нашу команду (это был его первый опыт редакторской работы), а затем подключился и сам. Тем не менее на каждый из двух небольших рассказов у нас ушло месяца по два. Причем наибольшую проблему представляли собой терминология и сленг, активно используемые Гибсоном и напрочь отсутствующие в словарях – хотя бы потому, что многие слова он, по его собственному признанию, просто придумывал. У нас же на то, чтобы понять смысл какой-нибудь фразы, уходило порой по несколько часов, ну а затем еще немало сил требовалось, чтобы подогнать ее стиль к общей стилистике текста. Вообще скажу честно: как редактор и переводчик я работал с произведениями многих современных западных фантастов, но ни с кем из них не было таких проблем, как с Гибсоном.

Ну да ладно, рассказы мы все же перевели – после чего пришлось засунуть их в самый долгий ящик стола: проект альманаха в очередной раз заглох, и возможность для их публикации так и не появилась. Ситуация изменилась лишь три года спустя, когда меня пригласили вести критико-информационный раздел в журнале «Если». Именно в этом журнале и были напечатаны первые рассказы Гибсона: сначала – «Сожжение Хром» (1995, № 1), а год спустя – и «Джонни Мнемоник» (1996, № 2).

Короче, можно было подумать, что лед наконец тронулся.

А он и в самом деле тронулся. Хотя и не сказать, чтобы очень уж быстро.

К тому времени права на издание в России нескольких книг Уильяма Гибсона и «Схизматрицы» Брюса Стерлинга принадлежали нашему издательству «Terra Fantastica». Впрочем, эта история совсем уж недавняя, и вдаваться в подробности, думаю, время еще не пришло. Так сказать, срок давности не истек. Поэтому хочу сказать о другом. Я считаю, что при работе с киберпанком, несмотря на всяческие проблемы, возникавшие из-за повышенной сложности текстов, нам весьма повезло на переводчиков. И Михаил Пчелинцев («Нейромант»), и Дмитрий Старков («Схизматрица»), и Анна Комаринец (ряд рассказов Гибсона и «Граф Ноль») сумели уловить главное – дух киберпанка, его мрачную образность, его весьма непростую стилистику. Да, сделанные ими переводы нам с Етоевым приходилось в той или иной степени доводить – но это нисколько не умаляет гигантского труда, проделанного переводчиками. В конце концов, бывают такие книги, которые, видимо, не по зубам одному человеку и потому требуют коллективных усилий. Я и сам, каким бы знатоком киберпанка себя ни считал, наверное, не рискнул бы взяться в одиночку за какую-нибудь крупную вещь того же Гибсона. Кстати, раз уж зашла об этом речь, не вижу смысла скрывать «тайну Полишинеля» – некто Ефим Летов, указанный в качестве одного из переводчиков в книгах Гибсона, это всего лишь мой служебный псевдоним, который я использую в тех случаях, когда объем моего творческого участия в работе над переводом не превышает 20–30 % – как правило, это доводка терминологии, перевод технических деталей, шлифовка стиля. Забавно, что впервые этот псевдоним я придумал для публикации в «Если» перевода интервью с Гибсоном, которое взял некий американский журналист по имени Дэн Уинтерс («winter» по-английски – «зима»).