Райчел Мид - Гнев истинной валькирии

Говорила Матушка на французском, а подбежавшая помощница поспешно переводила:

– Что же ты невесел, мой милый? Еще тоскуешь по ней? – И Матушка Оран нежно погладила щеку мужчины. – Не грусти. Не нужна она тебе.

– Нет, нужна! – сердито буркнул мужчина.

Ассистентка перевела, и Матушка Оран покачала головой:

– Нет, ты ошибаешься. Она ушла – и смотри, тебе стало легче. Подожди еще чуть-чуть – скоро найдешь свою женщину.

– Правда? – у мужчины заблестели глаза – он верил и надеялся.

– Правда.

– А пока я с удовольствием составлю тебе компанию! – И она чмокнула его в щеку.

Он смущенно покраснел, а она подмигнула ему, поднимаясь.

– Ну? – прошептала Мэй Джастину.

Но напарника происходящее не впечатлило.

– Видно, что он недавно развелся, – прошептал он. – Понятно, что он носил обручальное кольцо на пальце. И дама догадалась, что его бросила жена.

Матушка Оран – или Жозефина? – обходила зал, заговаривая с каждым мужчиной: флиртовала самым бесстыжим образом, давала совет, как уладить любовные дела, или что-то предсказывала. Джастин молчал, но Мэй знала, что напарник настроен скептически.

К Джастину Матушка подошла в последнюю очередь. Уперла руки в бока и с высоты своего небольшого роста смерила его взглядом. А потом цокнула языком:

– С тобой, милый, мне и говорить не о чем. Редкой женщине удастся тебя захомутать…

Джастин любезно улыбнулся:

– Я ждал тебя.

Она беспечно рассмеялась, похлопала его по плечу и вернулась в центр гостиной. Ассистентка подхватила барабан и запела, а гадалка затряслась в конвульсиях. А когда подняла голову, произнесла по-английски, ровным и спокойным голосом:

– Где же мой ром?

Сидевшие на полу заорали:

– Ренар!

Матушка Оран в виде Ренара принялась неторопливо обходить комнату – уже безо всяких вольностей. Он или она – Мэй сомневалась, как следует правильно говорить о процессе – рассказывали, что ждет в будущем того или иного зрителя. Наконец Ренар застыл перед джемманской женщиной, предложившей Джастину вина.

– Как тебя зовут?

– Элспет, – неожиданно присмирев, ответила патрицианка.

– Ты не можешь всю жизнь избегать их. Рано или поздно ты вернешься домой.

Элспет упрямо вскинула подбородок и сузила глаза.

– Нет! С меня хватит! Никто не сможет меня заставить! Я не поеду!

– Заставить и впрямь никто не сможет, – согласилась Матушка – или Ренар? – Все в твоей воле. Хочешь окончательно разбить им сердце? Папу с мамой не жалко?

У Элспет задрожали губы, она отвернулась и потупилась. Матушка Оран больше ничего не сказала, а вернулась в центр комнаты. Снова застучал барабан, люди запели.

– Что это было? – пользуясь тем, что ее не слышно за всеобщим шумом, спросила Мэй.

Джастин уставился на рыжих соседей.

– Элспет, – проговорил он через минуту. – Она из шотландской касты.

Забавно, но Джастин машинально употребил сленговое словечко.

– А ее подружку зовут Рошин. Значит, она ирландка. Элспет водит дружбу с людьми не из своей касты. Поэтому ей не хочется возвращаться домой.

– А если они из метакасты? – напомнила Мэй. – Есть же такие, которые всех кельтов принимают.

– Обе метакасты отбирают членов по цвету глаз – рецессивному. А у нее глаза карие. Только каледонцы такое позволяют. – Джастин вздохнул и добавил: – А она молодец.

В третий раз Матушка Оран преобразилась в кого-то, кого зрители назвали Ле-Дьябль.

– Дьявол… – протянул Джастин. – Ну и ловкачи…

Теперь зрители встретили Матушку настороженным молчанием. Все стихло, никто не вопил от радости, как при появлении Жозефины и Ренара. Матушка Оран обвела комнату ледяным взором, лицо ее оставалось совершенно бесстрастным. Внезапно она направилась прямо к Мэй и Джастину. Сама по себе женщина не представляла никакой угрозы, но ее взгляд… смотрела она так, что имплант Мэй мгновенно заработал на максимальную мощность. Что-то нездешнее, нечеловеческое выглянуло из Матушки – и Мэй не могла объяснить что.

А потом случилось нечто и вовсе из ряда вон выходящее. Матушка Оран наклонилась к Мэй и Джастину, и Ле-Дьябль прошелестел тихим змеиным голоском:

– Electi…

Сначала Джастин перепугался, а спустя секунду возмутился.

«Вы же сказали – он сработает! Вы двое заявили, что никто меня не засечет, если на мне амулет!»

Магнус, один из двух невидимых воронов, проживавших у Джастина в голове, произнес: