Антон Маевский - Зеркало Деметры (СИ)

Дальше были три месяца лечения здесь, в Кракове, в Институте регенерации. Операции, курсы герминативной терапии, и в конце – необычные дни, когда он, уже встав, учился владеть своим обновленным телом. Все это происходило под стерильным куполом, где даже ветерок был только искусственный. Но вот – выписали. Без последствий.

Свобода.

На Грюнвальдском мосту Борислав остановился. Над плесом гулял ветер. Такое новое чувство… Он посмотрел вниз, на бурлящую у быков пену, и тут заметил, что к нему подошли.

Старик в шляпе, с пышными белыми усами. Они встретились взглядами.

Старик смущенно кашлянул.

– Извините. Я увидел, что вы гуляете, и несколько самонадеянно решился спросить о впечатлениях. Первый раз в Кракове?

Борислав усмехнулся.

– Можно сказать, что да. А вы здешний?

Старик ответил степенным кивком. Глаза у него были голубые. «Открытое лицо, располагающее к себе», как писал русский классик.

– У вас усы, как у Франца-Иосифа, – сказал Борислав.

Старик хихикнул.

– Вы не поверите, но меня именно в честь него и назвали. Пан Франтишек, – представился он.

Борислав коротко кивнул. Потом, сообразив, назвал свое имя.

Пан Франтишек, видимо, из его движений что-то понял.

– Вы случайно не историк?

У Борислава глаза полезли на лоб.

– Историк, – подтвердил он. – Так вы меня знаете?..

Пан Франтишек печально вздохнул.

– Не имею такой чести. Я-то провел в Кракове всю жизнь, так что если вы тут впервые, то мы вряд ли встречались. Просто у вас очень узнаваемые манеры. Как у австрийского офицера. И не у паркетного щеголя, а у человека, который знает, как хлещет кровь в кавалерийской схватке. Ну, а кто здесь и сейчас может это знать? Или историк, или реконструктор. Но на реконструктора вы не слишком похожи, – пан Франтишек покачал головой.

– Не ношу кивера? – Борислав улыбнулся.

– Ни кивера, ни гельмета, ни палаша, – улыбка пана Франтишека была еле видна под усами. – Но дело не в этом. Вот игроком в какую-нибудь многомерную стратегию я вас представить могу вполне. И даже не исключаю, что это часть вашей профессии. Угадал?

Борислав вздохнул.

– Угадали. Почти.

– …Вам не кажется, что на кофейной пене можно гадать не хуже, чем на кофейной гуще?

Пан Франтишек посмотрел в чашку. Подумал.

– Вы широко мыслите, – признал он. – Увы, кофе по-венски открыли тогда же, когда и законы Ньютона. В то же десятилетие. Спрос на авгуров к тому времени уже упал. А впрочем, кто знает, что нас ждет в грядущем?..

Борислав ответил улыбкой и сосредоточился на кофе, который был действительно прекрасен. Пан Франтишек утверждал, что по этому самому рецепту готовил кофе шляхтич Юрий Кульчицкий, отличившийся в битве за Вену.

Помешать, отложить ложку, всмотреться. Густо-коричневые разводы расходятся спиралью…

– Так мог бы выглядеть Млечный путь, состоящий из темных звезд, – пробормотал он.

– Или из коричневых карликов, – охотно дополнил пан Франтишек. – Кстати, открыватель галактик сэр Вильям Гершель очень любил кофе. Во время ночных наблюдений всегда при нем была чашка.

Борислав отметил, что о жившем четыреста лет назад Гершеле старик говорит как о добром знакомом. А сколько же, кстати, ему лет? Непонятно. Но за сотню – наверняка.

– Вам здесь нравится?

– О да, – сказал Борислав совершенно искренне, оглядываясь. Полуподвал с развешанными гравюрами и настенными лампами, очень уютный. Классическая кофейня.

– Я уже много лет сюда хожу, – сказал пан Франтишек. – Со счета сбился. Знаете, эта кофейня ведь открылась, когда королем Польши был Август Сильный. Яркое было время… А вы любите шахматы?

Борислав, слегка удивившись перемене темы, покачал головой.

– Увы. Пробовал научиться – не пошло. Абстракция. Там все не так, как в настоящей военной игре.

– Значит, военные игры посложнее – все-таки любите?

Борислав пожал плечами.

– Да как вам сказать… Любая игра – это модель жизни. Хоть бридж, хоть… А игры в войну полезны постольку, поскольку история людей – это история конфликтов.

Пан Франтишек поднял от чашки свои ясные глаза.

– Так вы не против войны?

– Что вы! – Борислав улыбнулся. – Я воюю всю жизнь.

Пан Франтишек промолчал, усмехнулся в усы и занялся принесенными пирожными. Борислав последовал его примеру. Занятный человек. М-да, кого только в старых городах Восточной Европы не встретишь… О себе пан Франтишек говорил скупо, видимо не считая это интересным. Насколько Борислав смог понять, он был художником и работал на киностудии. Любопытно, пользовался ли он хоть раз нуль-Т? Задать вопрос Борислав не решился.