Mummica: Лучше поздно

- Дождешься от тебя, как же, - фыркнув, он с облегчением опускается на жесткую ученическую скамью - конечно, устал, все-таки первый день в новой должности… то есть в старой должности… в общем, сегодня портреты на стенах небольшой круглой комнаты вновь приветствовали его как хозяина кабинета.

- Если бы только портреты, - нет, я, наверное, никогда не узнаю, как ему это удается - читать мысли, черт побери, не только не глядя в глаза - даже не притрагиваясь. - Аплодисменты в Большом зале… я думал, что оглохну - видимо, директорское кресло - некая акустическая зона, в которой фокусируется…

- Ага, акустическая зона, - фыркаю я, присаживаясь рядом. - Весь Большой зал - одна сплошная акустическая зона, просто ты отвык - со дня, когда тебя оправдали, прошел почти год.

Это верно - прошлое его вступление в должность сопровождалось, вне всяких сомнений, лишь слизеринскими хлопками, зато в тот январский день, когда его оправдали… Я, наверное, никогда не забуду, как распахнулись тяжелые двери и в проеме появилась высокая тонкая фигура в черной мантии, и разговоры мгновенно стихли, и в звенящей тишине он прошел к своему месту - крайнему справа - прежней стремительной летящей походкой, прищурившись и надменно вздернув подбородок. Не забуду, какими взглядами провожали его школьники - Макнот, рядом с которым я сидел, чуть не вывернул шею - и как менялись лица, когда он подходил ближе, и как весь зал устроил ему овацию, которой эти стены не помнили со дня праздничного пира после победы. Тогда так чествовали победителей, выживших в Последней битве, - и вот теперь его, выжившего и победившего. И когда он опустился на свой стул с высокой спинкой и, усмехнувшись, склонил голову, мы с Макгонагалл невольно переглянулись - только мы знали, откуда столько горечи в этой усмешке. Сегодня горечи было, пожалуй, чуть меньше.

- А что у тебя? - он оглядывает класс и морщится, заметив, что банкам с его уродцами опять пришлось потесниться - Гермиона прислала мне из Европы несколько замечательных образцов средиземноморских земноводных. - Котлы не взрывались?

- Обошлось, - потершись щекой о его плечо - черный бархат чуть щекочет кожу - я с сожалением поднимаюсь и подхожу к столу, заваленному пергаментами. - Слушай, у меня тут еще много работ - ты иди, я скоро буду, - но Северус вдруг тоже встает и, не присаживаясь, разворачивает один из свитков.

- Ладно уж, - ворчит он, стремительно пробегая взглядом убористые строчки, - так ты здесь надолго застрянешь, а у меня на сегодняшний вечер немного другие планы.

- Закончить с тем зельем?.. - невинно интересуюсь я, и он, усмехнувшись, перебивает:

- Ну конечно, только об этом ты и мечтаешь. Не отвлекайся, чтобы мне не пришлось потом переучивать твоих балбесов.

- Между прочим, год назад кто-то утверждал, что не прочь оставить преподавание, - бормочу я, приготовившись к язвительным возражениям - он не любит, когда его ловят на слове - но Северус отвечает неожиданно спокойно:

- Считаешь, я первый директор в Хогвартсе, совмещающий то и другое? Это всегда было обычной практикой. Дамблдор? Нет, он не преподавал - думаю, тебе не надо объяснять, на что у него уходило слишком много времени. Мне, благодаря одному настырному гриффиндорцу, бороться больше ни с кем не нужно.

Хмыкнув, - еще бы он признался, что ему нравится преподавать - всегда нравилось, только теперь он наконец-то позволил себе это признать, - я сосредоточиваюсь на чьем-то глубокомысленном опусе, искоса наблюдая, как он один за другим откладывает пергаменты, черкнув на каждом что-то не менее язвительное, чем замечания, оставленные им в свое время на наших работах, - и это по-прежнему жутко раздражает, и я не раз замечал брошенные на него сердитые взгляды и слышал сказанные в его адрес крепкие словечки. Но когда в марте ему снова пришлось варить Феникс Лакрима и на следующий день он был бледнее обычного, нужные ингредиенты для зелий появлялись на его столе быстрее, чем он успевал протянуть руку к шкафчику, и несколько гриффиндорцев, помявшись, сами подошли к нему после занятия за скребками для размазанных по столам останков флоббер-червей. Его до сих пор искренне забавляют такие случаи - ничего, когда-нибудь привыкнет, главное, что он остался в Хогвартсе.

Я знаю, что он окончательно решил это для себя после сентябрьского визита Скримджера, когда они о чем-то долго говорили с глазу на глаз в директорском кабинете. Конечно, я догадывался - о чем, Макгонагалл, с чьей подачи разговор и состоялся, давно рассказала, что попечители и общественность не против, так что последнее слово оставалось за ним. В тот вечер Северус решил побить рекорд молчаливости и даже в лаборатории ограничивался жестами, но я терпел и перед сном наконец дождался невыразительного: