jharad17: Щёнок

- Будешь хорошей собачкой, получишь немного еды, - прошипел дядя Вернон, не оборачиваясь. - В противном случае ...

Онемев от потрясения, Гарри еще долго смотрел ему вслед. Затем в поисках прохлады он свернулся калачиком в спасительной тени, отбрасываемой стеной гаража. Мальчик размышлял о том, что же ему делать дальше. Можно ли все вернуть на свои места, или он действительно теперь всего лишь собачка?

Перед тем, как Дурсли отправились спать, тетя Петунья еще раз полила Гарри из шланга. Ее лошадиное лицо искривила гримаса отвращения, словно она учуяла что-то омерзительное. Женщина ни слова не сказала племяннику, лишь гладила сына по голове. Дадли стоял в дверях и ухмылялся, наблюдая, как Гарри вытирает воду с лица. Через некоторое время появился дядя Вернон с двумя мисками, которые были поставлены перед Гарри так, чтобы поводок не мешал мальчику дотянуться до них. Затем мужчина носком ботинка придвинул миски еще чуть ближе к израненному ребенку. Он брезгливо морщился, словно боялся дышать одним воздухом с малышом.

В первой миске была вода, а в другой … Нет! Это не может быть правдой! Гарри осмелился посмотреть на дядю и отодвинул вторую миску. Он не собирается есть ТАКОЕ!

- Вот твой ужин, щенок, - сказал дядя Вернон. – Либо это, либо сиди голодный, – он мерзко улыбнулся. – Прекрасные консервы, прямо из банки. Они лучше, чем объедки из помойного ведра.

Развернувшись на каблуках, мужчина вошел в дом. А Гарри остался с миской собачьей еды, как и обещал его кузен.

Дадли откровенно потешался над ситуацией. Он уже поел и, как заправский садист, начал перечислять блюда сегодняшнего ужина. При этом мальчишка красочно расписывал каждую деталь вечерней трапезы: ароматные куриные грудки и жареная картошка с хрустящей корочкой, душистый зеленый горошек и потрясающее мороженое на десерт. Гарри терпеливо наблюдал за выступлением Дадли, не проронив ни слова в ответ. Просто малыш знал, что не имеет никакого смысла отвечать на насмешки кузена.

Солнце село, и Дадли вернулся в дом. Свет от телевизора время от времени мерцал в ночном сумраке, а звук намеренно был включен громче обычного, чтобы позлить Гарри, чтобы он завидовал, слушая шутки и смех. Все еще босой, в грязной, окровавленной футболке, он терпел, сколько мог. Не выдержав, мальчик медленно подполз к оставленным мискам. Осторожно, оберегая сломанные пальцы, Гарри здоровой рукой приподнял одну из них. Вода в миске была холодной и чистой. Он жадно пил, причмокивая от удовольствия. Мальчик знал, что это ненадолго наполнит его желудок и прогонит чувство голода. Он не будет есть собачью еду!

Утолив жажду, Гарри постарался отжать немного воды со своей футболки в опустевшую миску. Он не имел ни малейшего понятия о том, когда ему еще раз дадут напиться. А тем временем его взгляд упорно натыкался на вторую миску, заполненную отвратительной коричневой массой. От одного только запаха становилось плохо и сводило желудок от отвращения. Он не будет это есть. Не будет! Они не смогут заставить его. Уж лучше сбежать. Может быть, удастся отцепить поводок? Вот только куда бежать?!

Глава 3.

Когда в желудке за несколько дней побывало лишь немного воды да горсть зеленого горошка, добытого в помойном ведре, то мысль о второй миске, оставленной дядей Верноном, начинала казаться почти привлекательной. Но все-таки малыш твердо решил, что не прикоснется к собачьей еде.

Гарри провел ужасную ночь. Он, как мог, боролся с холодом: прижал ноги к груди, обхватил себя руками. Так, свернувшись калачиком в углу двора, где гараж упирался в живую изгородь, Гарри коротал всю ночь. Он очень хотел попасть в дом, чтобы согреться. Но ночь тянулась, и казалось, что все забыли о нем.

На рассвете Гарри с трудом подполз к миске с водой. В ней сохранились жалкие остатки жидкости, которую мальчику удалось отжать с мокрой футболки. Но эти крохи воды не смогли утолить ни его жажды, ни тем более голода. А собачья еда, лежавшая во второй миске, уже буквально кишела муравьями. Двигаясь сплошной черной массой, они усеяли все содержимое тарелки. Мальчик быстро отвернулся, стараясь сдержаться и не отшвырнуть ее от себя подальше. Голодный ребенок, совершенно одинокий и никому не нужный, держался из последних сил.

***

А в это время Альбус Дамблдор, директор знаменитой Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», восседал за своим письменным столом. Его взгляд был устремлен поверх очков-половинок на нового преподавателя Северуса Снейпа. Хмурый взгляд молодого человека, которым тот одарил директора, использовался хозяином частенько, когда он откровенно скучал, был разочарован или в чем-то не уверен.