Олесь Бердник - На огне святом сожжем разлуку

- Неужели умер? - болезненно простонал юноша.

- Может, переселился - отозвался Ветрограй - Надо узнать в городище.

- Нет, в городище мы сразу не пойдем. Должен найти отца. Кто знает, что случилось за эти два лета?

Зореслав, согнувшись, ступил в землянку. По трухлым стенам полз бледный побег, по полу прыгали рябые жабы. Но в жилье не было ничего из домашней утвари. В душе яровита зародилось неясное подозрение. Он выглянул на улицу, позвал друзей:

- Поищем на той стороне Славуты. Там у моего батеньки были кошары и потайные курени. Может он спрятался от царских прихвостней.

Побратимы спустились к Славуте, долго ходили над берегом, продираясь сквозь затопленные заросли. Наконец нашли древнюю долбленую лодку и весло в ней.

Река весело подхватила их и понесла на ту сторону. Весенние воды покрыли луга, везде бурлило мощное течение, вплоть до синей стены леса. Лодку сносило, яровит старательно выгребал против потока.

Плыли долго, пока солнце не начало склоняться до полудня. Зореслав заволок лодку между толстые стволы ольх, осторожно оглядываясь, рассматривал какие-то знаки на деревьях. Пристали к песчаной круче, на ней кудрявились пышные сосны.

- Уже недалеко - скупо сказал Зореслав.

Они вытянули лодки на берег и пошли низиной, между высокой порослью папоротника, пока не внезапно не вышли на широкую украшенную цветами опушку, где полыхал высокий костер. Их заметили, закричали, несколько воинов с копьями наготове ринулись навстречу. Но быстрее них метнулась к побратимам прыткая, как олениха, девушка. Она обняла Зореслава за шею, задохнувшись от радости, не могла сказать и слова, лишь смотрела то на любимого, то на его побратимов, не веря собственным глазам.

Дружинники кричали что-то приветственное, а от костра шел Корень, степенно вытирая скупые слезы. И только старый Боян не двигался с места, сидя на камне у костра, перебирая струны гусель, будто прислушивался к неслышной мелодии радости, и утешительно шептал:

- Я знал... я знал, что он такой. Он не мог не вернуться.

Безудержное скопище людей ломилось во врата к царской башне. Дружинники уговаривали, угрожали. Но где там! Могучее течение подступало к крыльцу, над площадью катилось:

- Слава Зореславу! Зореслав вернулся! Слава!

На крыльце появился Печерун в сопровождении нескольких чужинских воинов и воевод Тирла и Борена, а из-за спины испугано выглядывал Мечик. Советник усмотрел Зореслава, побагровел от неожиданности, враждебно осмотрел толпу, отметив, что между людьми было много дружинников, над ними покачивались в воздухе острия копий.

- Кто открыл врата?! - грозно крикнул Печерун.

- Я вернулся - отозвался Зореслав, подступая к крыльцу, а за ним стали побратимы, вооруженные мечами - я выполнил волю царя Горевея и должен взять в жены царевну Миросю!

- За два года, пока ты блуждал мирами - злорадно говорил Печерун - много чего изменилось, пастух! Горевей стал бессмертным, я - владыкой. Мирося отдала свою кровь отцу, чтобы тот мог стать сыном Световида. Вот глянь!

Он сорвал черный полог, которым было завешено крыльцо, на людей глянули суровые глаза давнего владыки: к виду его витичцы уже привыкли, но на Зореслава нерушимая фигура произвела тяжелое впечатление. Он горько покачал головой:

- Эх царь, царь! Хотел бессмертия, а имеешь смерть.

- Он не мертв! - гневно отрицал Печерун - Я слушаю его волю и передаю людям.

- Ты убийца! - сурово ответил Зореслав - ты убил его и Миросю. Ты отдал палачу Зорулю.

- Люди, он лжет! - неистовствовал советник - То воля царева!

- А после - вел далее юноша - ты набрал чужинскую дружину, наложил неслыханную дань на витичцей и соседние племена. Ты - враг яровитов!

- Возьмите его! - брызгая слюной, заверещал Печерун стражам. Но те, опасливо посматривая на бурлящую толпу, не двинулись с места.

- Должен отдать царю должное - сказал Зореслав, добывая из-за пазухи черную бутылку - Дуб, помоги!

- Не смей! - угрожал Печерун - Световид накажет тебя!

Дуб лезвием меча разжал царю зубы, Зореслав влил несколько капель прозрачной жидкости в рот. Витичцы, затаив дыхание, теснились к крыльцу, заглядывали через головы. Над площадью зависла странная тишина.

Лицо царя порозовело, судорожно поднялась грудь, затрепетали ресницы.

- Ожил! - неистово завопили дети, а за ними взрослые, старые - Ожил Горевей! Слава Зореславу! Слава!

Печерун закаменел от неожиданности. Горевей открыл глаза, бездумно глядя на толпу, на Зореслава.