Крис Райт - Кровь Асахейма

В любом случае эти два воина всегда встречались, когда оба оказывались в родном мире в одно время, хотя это и случалось нечасто. Гуннлаугур многое извлекал из этого обмена опытом. Он надеялся — возможно, напрасно, — что и Арьяк тоже.

— Ты плохо выглядишь, — произнес Арьяк.

— Ты бы тоже так выглядел, если бы побывал там, где я.

— Не сомневаюсь. Как стая?

— Обескровлена, — честно ответил Гуннлаугур. — Нас осталось пятеро. Потеря Тинда была тяжелой, но мы сделали то, за чем нас отправляли, и большая часть воинов вернулась домой.

Арьяк хмыкнул. Огромный воин редко говорил и всегда был немногословен.

— Рад, что вы справились, — сказал он. — Итак, зачем ты пришел сюда?

Гуннлаугур глубоко вздохнул. Его взгляд снова метнулся к наковальне, где остывал забракованный мастером клинок.

— Скоро мы снова отправимся в путь, — ответил он. — Черная Грива хочет, чтобы мы взяли себе Кровавого Когтя. Он также может приказать, чтобы мы снова приняли Ингвара Эверссона.

Арьяк поднял кустистую опаленную бровь.

— Гирфалькон? Он вернется, — заметил кузнец. — Зачем притворяться, что может быть иначе?

Гуннлаугур пожал плечами.

— Потому что я не знаю, как с ним быть, — ответил он. Говорить что-либо кроме правды в разговоре с Арьяком стало бы потерей времени. — Больше не знаю.

Арьяк спокойно посмотрел на него. Взгляд золотистых глаз, способных заметить мельчайшие дефекты в металле на наковальне, был твердым.

— Тебе действительно нужен мой совет? — спросил Арьяк. — Я не ярл и не жрец. Ты мог бы сам поговорить с Черной Гривой.

— Мог бы.

— Но не будешь.

Гуннлаугур покачал головой:

— Не думаю.

Ты глупец. Однажды ты поймешь, почему Гримнар о нем такого высокого мнения.

Сердце Гуннлаугура упало. Он не знал, чего хотел от Арьяка. Он даже не понимал, почему проблема с Ингваром так беспокоила его. За пятьдесят семь лет, прошедших со смерти Хьортура, он никогда не ощущал тяжести бремени командования. Теперь же внезапно ему стало казаться, что на него взвалили одну из наковален Арьяка и она тянет его в темную бездну.

— Я сплотил эту стаю вокруг себя, — произнес он, разговаривая отчасти с Арьяком, отчасти сам с собой. Вальтир — это мой меч. Я научился пользоваться им, и со временем он стал еще более смертоносным. Бальдр и Ольгейр так же надежны, как Фреки. Ёрундур — вредный старый мерзавец, но и от него есть польза, к тому же с боевым кораблем он управляется так, как будто это ледовый ялик. Я горжусь ими и не хочу видеть, как стая развалится.

Гуннлаугур снова покачал головой.

— Ему здесь не место, — сказал он. — Не сейчас. Он сделал свой выбор.

Выражение лица Арьяка не изменилось, он не осуждал, не смеялся и не сочувствовал. Неподвижный, как камень, в честь которого он получил свое прозвище.

— Тогда ты должен не послушать Рагнара, — заметил Арьяк. — Но скажи честно, парень: тебя действительно беспокоит именно это?

Гуннлаугур поднял глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты веранги отряда Ярнхамар. Если тебя волнует твоя стая, то ты можешь пойти против ярла в этом вопросе. Он может не уступить, но будет уважать тебя. Но если проблема в тебе, если все дело в твоей слабости, то он рассмеется тебе в лицо и прогонит с глаз долой, как кэрла. Я слышал, Молодой Король любит посмеяться, ему не надо будет искать вескую причину для тебя.

Гуннлаугур ощутил вспышку гнева, гордость, которая всегда жила в нем, оказалась уязвлена. Правая рука инстинктивно сжалась в кулак.

Арьяк был быстрее. Огромный воин отбросил Гуннлаугура от наковальни, с силой толкнув его в грудь. Выражение лица на секунду стало более жестким, на нем отразились презрение и растущая боевая ярость.

Потеряв равновесие, Гуннлаугур отступил назад. Он ударился обо что-то — это оказалась оружейная стойка, и металлические клинки и рукояти посыпались на пол вокруг него.

— Что такое, Волчий Гвардеец? — поддразнивал его Арьяк, надвигаясь, подняв огромные кулаки для удара. — Испугался Гирфалькона? У тебя кровь остыла с тех пор, как вы в последний раз сражались друг с другом на равных?

Гуннлаугур бросился на Арьяка в ответ. Два воина столкнулись, борясь, как старые медведи в пещере.

— Я ничего не боюсь! — проревел Гуннлаугур. Он обхватил руками торс Арьяка и яростно толкал его назад. — И ты это знаешь!

Арьяк выдержал давление, и из его рта вырвался странный звук. Наполовину ослепленный гневом, Гуннлаугур едва услышал его, уже занося кулак для удара.