Лоуренс Йепп - Властелин Призраков

– А я и не собираюсь благодарить вас. Не за что. Вы поступаете, как безрассудный мальчишка.

Слабый голос вулканца не снижал значения укоризненных слов.

– Вы, как всегда, очень любезны. Но в данной ситуации у вас, к сожалению, лишь одна дилемма: либо идти самому, либо – в целях безопасности – позволить нести себя на носилках.

Принц обратился к врагу:

– Раху, я начну приближаться только в тот момент, когда Пуга и мистер Спок получат свободу. Надеюсь, наш гость сумеет держаться на ногах и идти.

– Не сомневайтесь, сумею, – с не изменившим ему чувством собственного достоинства ответил вулканец. – Только медленно.

Оперевшись на плечо Пуги, он осторожно встал.

– В таком случае я тоже пойду медленно, как на прогулке. – Зазвенев колокольчиками «ловушки теней», Викрам сделал первый шаг.

Лорд Бхима помог Споку спуститься с фургона, потом поддержал Пугу и уж затем сам спрыгнул вниз вместе с молодым синха.

Тяжело навалившись на плечо старика, вулканец двинулся вперед маленькими, робкими шажками. Лицо его окаменело от усилия скрыть навалившуюся на него боль. За спиной Спока, не отставая ни на шаг, шел синха с обнаженным кинжалом в руке.

Принц продвигался вперед неторопливой размеренной поступью. Лучи заходящего солнца, то и дело скрывающегося за облаками сизого дыма, как бы толчками подгоняли его в спину вслед за длинной, изменчивой тенью. Создавалось впечатление, что тень принадлежала не Викраму, а какому-то неведомому гигантскому созданию.

Поравнявшись с наследником, Пуга прошептал:

– Я знаю, у вас все получится. Вы будете хорошим императором.

– Если выживет, – проворчал нахмуренный Спок.

– Время покажет, – весело отозвался Викрам, останавливаясь. Как только Спок и Пуга оказались за его спиной, он отправил сопровождавшего их синха обратно.

Тем временем лорд Бхима терпеливо поджидал противника. Он стоял спиной к солнцу: старый опытный фехтовальщик не относился к числу тех, кто позволял другим воспользоваться преимуществом. Облаченный в доспехи, он как бы врос в землю широко расставленными, полусогнутыми ногами и походил на могучее дерево, пустившее глубокие невидимые корни в землю. Спина была распрямлена, высоко поднятая голова устремлена в небо.

– Значит, ты надеешься победить своего старого учителя?

Всеми силами стараясь скрыть волнение, Викрам ответил:

– Во всяком случае готов попробовать.

Бхима насмешливо покачал головой:

– По-моему, ты можешь рассчитывать не на всякий, а только на слепой случай.

Прищурившись от ярких солнечных лучей, принц молча отставил левую ногу назад, принимая боевую позицию. Он всем телом ощущал тяжесть меча, покоившегося в ножнах. Правая рука непроизвольно напряглась, готовая обнажить оружие в любое мгновение, левая свободно свисала. Все внимание Викрам сосредоточил на глазах лорда Бхимы: именно этому учил его когда-то бывший наставник, теперешний враг.

Вокруг соперников воцарилась мертвая тишина, лишь где-то вдалеке раздавались приглушенные расстоянием крики солдат, преследующих отступающего врага. Матерчатые стенки фургона трепетали на ветру с шелестом, похожим на речь чванливого оратора. Солнце, прикрытое занавесом-облаком, стало кроваво-алым напоминая свежую рану, словно и небо приняло участие в битве.

Противники, уставясь друг другу в глаза, выжидали подходящего момента, чтобы застать соперника врасплох, ведь даже самая незначительная оплошность одного из них давала огромное преимущество другому.

Лорд Бхима – то ли от усталости, то ли от самонадеянности – первым проявил нетерпение. Его правая рука стремительно метнулась к бедру, пальцы судорожно обжали рукоять меча. Клинок со свистом, как бы сам собой, вылетел из ножен.

Бхима вдруг почувствовал необыкновенную легкость при мысли о том, что его противнику суждено умереть. Дерзкий юнец со всеми своими невежественными крестьянами и колокольчиками на оружии выставлял, по мнению старого лорда, на посмешище «Кодекс воина». Войско Викрама, вооруженное хамским огнедышащим оружием, позволило себе неслыханную наглость, встретив отряд синха не как благородных воинов, достойных уважения и на поле битвы, а как убойный скот. И Бхиме не надо искать оправдания своему поступку: он собирается убить и убьет принца не только потому, что защищает свою жизнь – нет! – он сражается за свою эпоху, отстаивает привычный, существующий не одно столетие уклад целого мира.