Александр Бруссуев: Не от мира сего-4

Но никогда Добрыша не забывал об увлечении: игре в тавлеи, как ее называли слэйвины. Сами они с парнями обзывали ее иначе, по старинке - "tavoitella" (пытаться, стараться, в переводе с финского, примечание автора). Шесть квадратов - поле, мечут по ним белые и черные камушки, пытаясь получить нужный счет, вот и вся игра. Но руку нужно было иметь верную, а глаз - острый. Если добавить варианты, когда следует "заморозиться", когда даже "сдать кон", то пустоголовому игроку не хватит везения, чтобы уповать на счастье. Мозги в игре следовало включать на полную нагрузку, если, конечно, мозгов хватало.

Еще резались в грюхи (такая ливонская предыстория "городков", примечание автора) и даже в "попа". Это не значило, что брали биты и метали их во всех случившихся поблизости попов - к церковнослужителям эта игра не имела никакого касательства.

Выражение "ставить на попа" означало всего лишь подъем какого-то предмета из состояния устойчивого лежания в состояние неустойчивого стояния. Даже сами попы, что помоложе, подобрав рясы, играли в "попа".

Кто раньше сбивал битой кусок жерди, великим трудами установленной на попа, тот и побеждал. Если, конечно, удавалось отбиться от прочих игроков, намеренных эту жердь любыми способами присвоить себе. Методы допускались всякие, однако в случае касания потенциального победителя претендентом по туловищу, либо по зубам своей битой, тот выходил в аут. Сражались до победного конца, не считаясь с выбитыми молочными зубами и разбитыми руками-ногами.

После таких упражнений вопрос, как парни так ловко осваивают стрельбу из лука, владение мечом, палицей - становился неуместным.

Добрыша, несмотря на свою внешность и комплекцию, достиг во всех своих подростковых играх уверенного мастерства. Вскорости обязательно кто-нибудь должен был, вспомнив былую его кличку "Геркулес", додуматься до нового прозвища "Гермес" (Herra Mies - господин человек, мужчина, в переводе с финского, примечание автора), да пришлось парню покинуть родимые пенаты.

Мать понимала, что сын ее должен развиваться, чтобы стать таким же, как и его покойный отец. В тихой и умиротворенной Пряже, медвежьем углу, как бы ни жилось в довольстве и сытости, но ничего нового не постичь. Получать знания можно только в столицах.

Добрыша отправился в Новгород, не приобретя даже минимального опыта адаптации к большому количеству незнакомых людей вокруг. У него просто не было таких возможностей. В Олонце подаваться было не к кому, в Ладоге - тоже. А в одном из самых крупных городов Ливонии - Олаф и сын его Магнус - всегда готовы были принять потомка замечательного Никиты Ромахдуса, туда его и выслали.

Добрыша уехал не очень охотно, но, зато, чуть погодя, гораздо охотнее вернулся обратно. В возрасте двенадцать лет всегда трудно начать самостоятельную жизнь, будь ты хоть семи пядей во лбу.

У Никитича семь пядей было, может быть, даже чуточку больше. Но в Новгороде они выставлялись на всеобщее обозрение достаточно редко - в крупных городах самыми видными достоинствами являлись наглость и наличие денег в кошеле. Деньги у Пряжанского парня были, вот только распоряжаться ими он не умел. То есть, скорее, не хотел - тратить их на пустяки было жалко. Поэтому он не стал переводить ни одного артига, чтобы обряжаться в модное платье, нацеплять на шею побрякушки и облачаться ногами в сафьянные сапожки.

Олаф определил его при своей дружине в подученики, так что на еду можно было не тратиться - все питание за казенный счет. Только выпивка - за свой, но Добрыша не пил алкоголь, даже бражку и пыво. Не было еще в его жизни стрессов, чтоб тонизировать их пьянкой. Какие стрессы в двенадцать мальчишеских лет? Только тоска по дому.

Добрыша в первый же день пересекся с сыном Ярицслэйва Сашей и прочими юными слэйвинскими княжичами. Их отчего-то было много, и все они походили друг на друга: разодетые павлинами, кривоногие и горбоносые с непонятного цвета глазами. У них в Пряже таких называли "чернью", ибо среди очей местных жителей только оттенки синего цвета были куда как распространены. Черные же наблюдались только у пришлых, они и слыли "чернью". Ничего обидного, только определение.

Княжич Саша верховодил и был самым важным. Прочие тоже важничали, но с оглядкой на лидера. Они заметили новичка, осторожно прохаживающегося возле конюшни, и, не сговариваясь, всей стайкой двинулись к нему. Говорят, что в океане так же может поступать косяк селедки - плыл себе прямо, вдруг резко взял и развернулся в обратную сторону. Причем никто не налетел на соседа. Вот, что значит коллектив.