Деннис О'Нейл: Бэтмен. Темный рыцарь

Вдалеке завыли сирены.

Тип начал грузить мешки в автобус.

Управляющий банком все еще лежал на том самом месте, где его подстрелили. Зажимая рану правой рукой, он приподнял голову, чтобы поглядеть на Типа.

– Считаешь себя умным, так? – выдавил он. – Только тот, кто нанял тебя, разделается с тобой точно таким же образом. Не надейся. Здешние преступники знают такие вещи.

Тип подошел к раненому и склонился над ним.

Тот посмотрел на Типа.

– Честь. Уважение к людям. Ты слыхал про такие ве...

Тип заткнул ему рот гранатой, к чеке которой была привязана фиолетовая нить.

– Я слышал, – проговорил Тип, – что то, от чего не умираешь...

Он стянул маску с лица. Глаза раненого округлились. Перед ним оказалась еще одна клоунская физиономия, куда более неприятная, чем все эти маски: белая кожа, зеленые волосы, жуткие шрамы у рта под красной полосой помады.

– ...просто делает тебя более странным, – договорил Джокер.

Украшенный шрамами клоун поднялся и пошел к автобусу. Привязанная к гранате нить отматывалась от фиолетовой подкладки его куртки. Забравшись в автобус, он захлопнул заднюю дверь, прижав ею нитку.

Спустя мгновение зарокотал двигатель автобуса, автомобиль стронулся с места и выкатился на тротуар, а потом на улицу.

Фиолетовая нитка выдернула чеку из гранаты во рту управляющего.

Заложники закричали.

Граната зашипела, из нее повалил красный дым, но не взорвалась.

В квартале от места происшествия вереница школьных автобусов отъехала от крыльца средней школы и влилась в поток транспорта. Ехавший со стороны банка автобус пристроился в хвост колонне как раз за мгновение до того, как пять полицейских машин под вой сирен промчались к банку.

Потягивая дорогое вино Чечен смотрел на танцпол, где обольстительно танцевала прекрасная девушка, и слушал музыку, отнюдь не прекрасную, но популярную в его новой отчизне – Соединенных Штатах Америки.

Некоторые поговаривали, что ему, уроженцу Чечни, весьма повезло – он остался в живых или не грыз плесневелую корку в какой-нибудь Богом забытой тюрьме. Однако Чечен знал, что везение здесь ни при чем. Он был крепок и смышлен, и его не волновало ничто и никто, кроме его собственного благополучия, что делало его неуязвимым.

Когда в начале девяностых годов Чечня попыталась отделиться от России, он был еще мальчишкой с легким пушком на щеках, однако уже тогда умел подметить выгоду и понял, что хаос, которому подверглась его крошечная страна, можно использовать к собственному благу. Поэтому он разжился оружием, причем в большом количестве, брошенным ушедшими из Чечни русскими. Оружие помогло ему обзавестись сторонниками, а вооруженные сторонники помогли привлечь новых сторонников и обзавестись новым оружием... на какое-то время он сделался одним из самых страшных и могущественных людей в своем регионе, и к этому времени на щеках его рос уже отнюдь не пушок. В Соединенных Штатах его не допустили бы к избирательной урне, но в своей стране он сделался авторитетом. Он был уверен в том, что ничто не в силах остановить его. Однако на деле это оказалось не так. Его остановили, – остановила проклятая русская армия. Коммунисты ушли от власти или попрятались по щелям, однако остались политики и генералы, и разве могли они позволить крошечной Чечне издеваться над родиной-матерью? Нет. Поэтому в Чечню пришла новая армия.

Ну и что? Русские у власти? Значит, надо вести с ними дело. Но зачем продавать им автоматы и ракеты – такого добра у них самих вдоволь. Но есть и еще кое-что. Наркотики? А что, люди всегда искали забвения, и, если властям не хватает ума легализовать наркоту, значит из нее можно извлекать доход.

Теперь он презирал имя, которое дали ему родители, пара слабаков, пара дураков, достойных той бедности, в которой они жили, однако с воображением у него было не совсем хорошо. И поиски нового имени ни к чему не привели. Борис? Слишком уж по-русски. Петр? Чистое христианство. И, в конце концов, он велел своим людям называть его просто Чечен. И он занялся продажей наркотиков русским солдатам – рядовым и офицерам, но в основном все-таки офицерам, так как у них было больше денег. А потом что-то случилось. Он так и не узнал, что именно, но однажды ночью, сидя на заднем сиденье своего автомобиля и наблюдая за тем, как один из его людей передает порошок русскому генерал-майору, он увидел, как из неожиданно подъехавшего милицейского автомобиля выскочили спецназовцы и ворвались в штаб генерала. Началась стрельба. Оба конца улицы перекрыли автомобили спецслужб. Ветровое стекло машины Чечена вдруг рассыпалось на мелкие куски, а водитель откинулся на спинку сиденья с кровавым пятном на лбу. Достав из-под сиденья автомат, Чечен выкатился из машины и, пригибаясь, бросился в узкий проулок между домами. За спиной его слышались тяжелые шаги, раздавались голоса. Оказавшись в конце проулка, он окатил градом пуль преследовавших его милиционеров. Их было четверо, и когда все они упали, он побежал дальше. Под дорогой проходила труба и он втиснулся в нее, задыхаясь, истекая слюной.