Аpтуp Хинеман - Путь в Эдем

Когда ищешь новую землю,

Когда теряешь дорогу,

Когда ищешь добрую землю,

Когда собьешься с пути,

Не плачь, не плачь.

Ох, нет у меня меда и нет сливок,

Но та мечта, что во мне – не просто мечта.

Она будет жить, не умрет.

Она будет жить, не умрет.

Однажды я встану посреди мечты,

Посмотрю, как она сияет вокруг меня, и скажу:

Я здесь! Я здесь!

В этой новой стране,

В этой доброй стране,

Я здесь!

– Браво, Адам, – сказал один из слушателей. Раздался шелест аплодисментов. Чехов откашлялся.

– Простите, есть среди вас Ирина Галлиулина?

– Она на обследовании, – ответил Адам. Ударив по струнам, он пропел:

– Вы знаете Ирину? – спросил кто-то еще. Чехов кивнул.

– Послушай-ка, скажи мне, – начал Тонго Рэд. – Почему вы, люди, носите всю эту одежду? Как вы в ней дышите?

Сестра Чапел вышла из лазарета в сопровождении двоих санитаров. Оглядев потенциальных пациентов, она показала на Севрина:

– Вы – следующий.

Севрин обмяк, впадая в забытье. Чапел кивнула санитарам, которые прошли к нему и, подхватив безвольное тело, потащили его в лазарет. Почти сразу же оттуда вышла Ирина.

– Ирина, – сказал Чехов.

Не выказав удивления, она улыбнулась своей обычной загадочной улыбкой, которая редко покидала ее лицо – но за которой скрывалась настороженность.

– Павел Андреевич, – спокойно сказала она. – Я была уверена, что мы именно так неожиданно встретим друг друга.

– Ты знала, что я был на "Дерзости"?

– Слышала.

– Ирина… почему… – он осекся, увидев, что на него устремлены все глаза. – Пойдем.

Он вывел ее в пустой коридор, и некоторое время смотрел на нее, разглядывая, причудливый короткий наряд, длинные волосы, весь ее почти неряшливый вид. Когда он наконец заговорил, в голосе его ясно слышалось что-то похожее на гнев.

– Как ты могла сотворить с собой такое? Ты же была ученым. Ты была… приличным человеком. А теперь полюбуйся на себя!

– Да ты сам-то на себя посмотри, Павел, – спокойно сказала она.

– Почему ты это сделала?

– А ты почему?

– Я горжусь собой таким, какой я есть. Я верю в то, что делаю. Можешь ли ты сказать о себе то же самое?

– Да.

На мгновение ее голос затвердел, но потом всегдашняя улыбка вернулась к ней. Чехов взял ее за руку и они направились к ближайшему холлу.

– Мы не должны так ранить друг друга. Мы должны встретиться с радостью. Сегодня, когда я узнала, что за нами следует твой корабль, я подумала о тебе, я гадала, каким я тебя увижу. Я так много всего вспомнила… Даже в этой униформе я вижу того Павла, которого знала раньше. Счастлив ли ты тем, что делаешь?

– Да.

– Тогда я принимаю то, что ты делаешь.

– Ты даже говоришь, как они.

Мимо них прошли какие-то люди из экипажа "Дерзости", обернувшись на ходу, чтобы еще раз посмотреть на странную парочку. Чехов завел Ирину в холл.

– Почему ты ушла? – спросил он.

– Это ты ушел.

– Я вернулся, чтобы найти тебя. Я искал, искал… Куда ты подевалась?

– Я была в городе. С друзьями.

– Ты никогда не чувствовала того же, что и я. Никогда.

– Чувствовала.

– Тебе просто нечем так чувствовать. Даже когда мы были близки, ты была не со мной. Ты думала о чем-то другом. Она покачала головой, все так же улыбаясь.

– Тогда почему ты меня сторонилась?

– Потому что ты не одобрял моего поведения. Совсем как сейчас. Ох, Павел, ты всегда был таким… Таким правильным. А в глубине души отчаянно хотел быть другим. Уступи себе. Ты станешь счастливее, вот увидишь.

– Иди-ка ты к своим друзьям, – мрачно сказал Чехов.

И она тут же ушла, все с той же доводящей до бешенства улыбкой. Судя по доносившемуся из коридора гулу, у лазарета, похоже, начинался очередной базар. Чехов быстро пошел вслед за ней.

Шум исходил из приемной лазарета, где происходило нечто, весьма напоминавшее рукопашную. Прибывшие с "Авроры" пытались проникнуть внутрь, стараясь одолеть противодействие сестры Чапел и двоих стражей порядка. Все они громко, сердито кричали, требуя, чтобы их впустили и чтобы им позволили увидеться с Севриным.

Кирк вышел из лифта и протиснулся сквозь толпу, не преминув бросить на Чехова красноречивый взгляд: "А ты тут какого черта?!"

– Герберт, Герберт, Герберт, Герберт, Герберт… Двери лазарета автоматически закрылись за Кирком и сестрой Чапел, милостиво приглушив звук.

– Я думала, все такие звери давно в клетках, – сказала Чапел.