Аарон Дембски-Боуден - Ловец душ

— Но я попробую угадать, если такова ваша воля.

Полубог изменил позу. Раздался шорох ткани.

— Сделай одолжение.

— Думаю, вы лорд Кирион.

Снова минутное молчание.

— Как ты догадался, вассал?

— Потому что вы засмеялись, господин.

Ответа Септимус так и не услышал, но, даже несмотря на темноту, он мог бы поклясться — полубог улыбается.

— Скажи мне, — в конце концов произнес Астартес, — приходили ли сегодня другие?

Раб сглотнул.

— Лорд Узас был здесь три часа назад, лорд Кирион.

— Полагаю, удовольствия это тебе не доставило.

— Да, господин.

— И что же мой возлюбленный брат Узас здесь делал?

В тоне Кириона проскользнула несомненная нотка сарказма.

— Он прислушивался к словам моего господина, но сам не произнес ни звука.

Септимус вспомнил ледяной комок, подкативший к горлу, когда он остался в темном коридоре наедине с Узасом, слушая хриплое дыхание полубога и гудение его активированной боевой брони.

— На нем были боевые доспехи, милорд. Не знаю почему.

— Это не секрет, — ответил Кирион, — твой хозяин тоже все еще облачен в броню. Последний «припадок» случился с ним во время сражения, и мы не рискнули снять с него доспехи, чтобы не спугнуть видения.

— Я не понимаю, господин.

— В самом деле? Подумай, Септимус. Сейчас ты можешь слышать выкрики моего брата, но их заглушают динамики шлема и металлические стены кельи. Однако если кому-нибудь захотелось бы отчетливо услышать, о чем он кричит… Он выкрикивает пророчества прямо в вокс-сеть. Каждый, кто надел доспехи, может слышать его на наших коммуникационных частотах.

От этих слов Септимуса пробрало холодом. Он представил, как все полубоги на борту корабля часами слушают мучительные крики его господина. По коже раба побежали мурашки, словно его погладила сама тьма. Неприятное чувство, но какое именно — ревность, бессилие? Септимус не мог сказать наверняка.

— О чем он говорит, милорд? Что видится моему господину?

Кирион снова прижал ладонь к двери. На сей раз из его голоса исчез всякий намек на веселость.

— Ему видится то же, что виделось нашему примарху, — тихо ответил Астартес. — Сражения и жертвы. Бесконечная война.

Кирион был не совсем прав.

Он говорил так уверенно, потому что слишком часто имел дело с видениями брата. Однако на сей раз в пророчествах заклейменного воина проступила новая грань. Это обнаружилось девять часов спустя, когда дверь наконец отворилась.

Облаченный в доспехи полубог, шатаясь, вывалился в коридор и прислонился к противоположной стене. Его мышцы огненными канатами стянули оплавленные кости, но боль — не самое худшее. Он умел справляться с ней и делал это уже множество раз. Страшнее была слабость. Уязвимость. Эти ощущения пугали его своей непривычностью, заставляя обнажить зубы в зверином оскале.

Движение. Сын бога уловил движение слева от себя. Все еще ослепленный жестокой головной болью, сопровождавшей припадки, он повернул голову к источнику движения. Способность чуять добычу, усиленная, как и все его чувства, зарегистрировала привычные запахи: дымный оттенок приторно-сладких курений, мускусную вонь пота и металлический привкус спрятанного оружия.

— Септимус, — проговорил сын бога.

Звук его собственного голоса показался чужим, сорванным и хриплым, несмотря на динамики шлема.

— Я здесь, хозяин.

Облегчение раба сменилось новой тревогой, когда он увидел, насколько ослаб его господин. Это было в новинку для них обоих.

— Вас не было с нами ровно девяносто один час и семнадцать минут, — сказал раб, информируя своего повелителя, как и всегда после припадков.

— Долго, — констатировал полубог, выпрямляясь в полный рост.

Септимус наблюдал, как его господин расправляет плечи, и не забыл отвести в сторону тусклый луч фонаря. На пол упало бледное пятно света. Достаточно, чтобы видеть, но коридор вокруг вновь погрузился в успокоительный мрак.

— Да, повелитель. Очень долго. Припадки становятся все длиннее.

— Так и есть. Кто приходил ко мне последним?

— Лорд Кирион, семь часов назад. Я подумал, что вы умираете.

— Какое-то время я и сам так думал.

Раздалось змеиное шипение декомпрессированного воздуха — это полубог снял свой шлем. В полумраке Септимус едва мог разглядеть тонкие черты хозяина и глаза, черные, как два смоляных озерца.

— Что явилось вам в видениях? — спросил раб.

— Темные предзнаменования и мертвая планета. Отправляйся в мою оружейную и займись приготовлениями. Я должен поговорить с Вознесенным.