Аарон Дембски-Боуден - Ловец душ

Но и это мало касалось Вита. Оберегать жизнь старика — вот и все, что имело значение. У адмирала была своя война, а у Вита, похоже, своя.

Корпус корабля все еще грохотал под ударами вражеской артиллерии, однако тряска на секунду прекратилась.

— Сэр, — обратился к Керлину один из стоявших в первом ряду бойцов, — я узнаю этот звук. Я служил на «Децимусе» и участвовал в нескольких абордажных операциях вместе с Астартес. С орденом Странствующих Десантников, сэр.

Керлин не обернулся. Взгляд его остался прикованным к запертым и загерметизированным дверям, ведущим к отсекам правого борта. Грохот приближался оттуда, и сейчас лейтенант тоже его узнал. Ему потребовалась лишняя секунда, потому что он никак не ожидал услышать этот звук на борту собственного корабля.

Никакой ошибки — это был характерный гул болтерной стрельбы.

Их взяли на абордаж Астартес. Астартес-предатели.

Теперь подтверждения поступали из всех источников. Офицеры связи передавали друг другу, что ушедший в пике корабль был опознан как судно Астартес-отступников и во флотском регистре проходит под именем «Завет крови».

Эта информация принесла бы гораздо больше пользы до того, как Вит оказался отрезанным на командной палубе с полусотней бойцов.

— «Гелиос-девять», — передал он солдатам, рассредоточенным по периметру зала, — враг приближается к дверям правого борта. Не давайте пощады!

Он решился коротко взглянуть на лорд-адмирала. Старик обливался потом и скрипел зубами, словно находился во власти мучительного кошмара.

Взрыв, швырнувший правую дверь внутрь отсека, вернул внимание лейтенанта к его непосредственным обязанностям.

Когда Талос выбрался из-под искореженных обломков обшивки, пробитой капсулой, в одной руке он крепко сжимал Аурум, а в другой — Анафему. Несмотря на то что в течение следующих десяти минут Астартес несколько раз сталкивались с противником, Талос сделал не больше одного выстрела. То же можно было сказать о Кирионе и Ксарле. Отделение берегло боеприпасы до того момента, когда они действительно понадобятся, — до выхода на капитанский мостик.

Капсула врезалась во вражеский корабль в районе одной из многолюдных артиллерийских палуб верхнего уровня, так что продвижение к мостику превратилось в кровавую резню, отнимавшую время и изрядно раздражавшую Астартес.

Всех, кроме Узаса. Расчищая дорогу в толпе насмерть перепуганных людей, оборонявшихся рабочими инструментами и бесполезными сейчас пистолетами, Узас наслаждался каждым мгновением бойни. Рев его болтера отдавался в голове Талоса ударами молота, болезненными и действующими на нервы.

В конце концов Талос схватил брата и приложил о стену сводчатого коридора. Не обращая внимания на отступающую по переходу и отстреливающуюся кучку артиллеристов, он треснул Узаса затылком о металл и прорычал в решетку его шлема:

— Ты транжиришь боеприпасы. Контролируй себя.

Узас вывернулся из захвата и прохрипел:

— Добыча.

— Это недостойная добыча. Используй мечи. Сосредоточься.

— Добыча. Все они — добыча.

Кулак Талоса врезался в забрало Узаса, оставив в керамите солидную вмятину. Голова второго космодесантника снова впечаталась в стену с грохотом, перекрывшим звуки выстрелов. О наплечник Талоса звякнула пуля, выпущенная кем-то из смертных на другом конце коридора. Астартес, не обращая внимания, заморгал, очищая дисплей от вспыхнувших тревожных рун.

— Контролируй себя, или я прикончу тебя прямо здесь и сейчас.

— Да, — наконец пробормотал Узас. — Да. Контроль.

Он потянулся за выпавшим из руки болтером. Талос заметил, с какой неохотой боевой брат прикрепил оружие к набедренному зажиму и обнажил цепной меч.

Надолго его выдержки не хватило. Когда отряд ворвался в другой отсек, где находилось одно из крупнокалиберных орудий гранд-крейсера, Узас открыл огонь по сервиторам. Люди успели сбежать несколькими секундами раньше, но несчастные лоботомированные рабы не получили приказа отступать.

Талос вел отряд вперед, больше не заботясь о том, следует ли за ними Узас. Пусть запугивает рабов сколько душе угодно. Пусть тратит время и силы на безмозглых сервиторов в пустой надежде увидеть в их глазах хоть проблеск страха.

Астартес мчались по коридорам, убивая любого, кто осмеливался заступить им дорогу. У большинства смертных не хватало мужества сражаться или было достаточно здравого смысла, чтобы вовремя унести ноги, — однако бежали не все.