Йен Макдональд - Дорога Отчаяния

Это длилось пять дней; на шестое утро Раэл Манделла–младший расслышал за воем ветра посторонний звук. Это был свисток локомотива. Он не был громким и не слишком выделялся на фоне ветра, но услышав его один раз, уже ни с чем его не спутаешь.

— Поезд, поезд! — закричал он, толкая мать, жену, сына и мечась между картонными коробками. — Мы сможем бежать отсюда! — Сила ветра упала до уровня, позволившего им, обмотавшись тряпками и накрывшись толстыми бурнусами, выбраться из дома. Раэл–младший выпустил животных. Ламы, козы, свиньи и куры бросились в тучи пыли и исчезли. Потом он гадал, что с ними произошло. Затем семья Манделла вслепую, пробираясь сквозь цепкий песок, побрела по стертым улицам развоплощенного города к железной дороге. Здесь они сбились в кучу, слушая пение песка на отполированных рельсах.

Дороги Отчаяния больше не было. Ветер унес ее прочь. Исчезли дома, исчезли улицы, исчезли поля, исчезли гостиницы и постоялые дворы, исчезли Бог и Мамона; все стало так, как было в самом начале: голые скалы и сталь. Беглецы ждали, ждали, ждали. Дважды Раэлу–младшему казалось, что он слышит свисток локомотива, дважды он вскакивал на ноги и дважды его ждало разочарование. Ветер слабел, рыжая пелена приобретала некоторую проницаемость для взгляда. Младенец Харан Манделла ворковал и гулил. Квай Чен Пак прижимала его к себе, пытаясь кормить грудью под защитой непроницаемых для ветра одеяний.

— Слушайте! — закричал Раэл–младший, наполовину обезумевший после пяти дней дьявольского воя. — Вот! Вы слышали это? Я слышал. Слушайте! — Санта Екатрина и Квай Чен Пак вслушались, как было велено, и на сей раз — да — на сей раз они услышали свисток локомотива, приближающийся вдоль железнодорожной линии. Затем сквозь несущуюся пыль засиял свет, снова раздался свисток, и последний поезд в истории притормозил у Дороги Отчаяния и взял беглецов на борт.

Когда поезд устремился прочь, Раэл Манделла–младший взял сына на руки и поцеловал его. Великая Пустыня уносилась мимо них к северу, солнце пробилось сквозь тучи пыли и засияло сквозь сумрак отчаяния.

Дорога Отчаяния исчезла. В ней больше не было нужды. Она сыграла свою роль и могла спокойно вернуться в песок; ее время вышло, ее имя забыто.

Но нет, имя ее нельзя было забыть, ибо за двадцать три года ее существования здесь произошло слишком много удивительного; его последний ребенок достиг зрелости в округе Парк Пелнэм, в городе Меридиан: сердечный, уважаемый и любимый всеми. В один летний день отец этого человека позвал сына в гудящий от пчел сад и сказал ему:

— Сынок, через три недели тебе будет десять лет и ты станешь мужчиной: что ты собираешься делать в жизни?

И его сын ответил:

— Отец, я собираюсь написать книгу обо всем, о чем ты мне рассказывал, обо всех чудесных и удивительных событиях, о радостях и печалях, о победах и поражениях.

— И как же ты собираешься написать эту книгу? Мне больше нечего тебе рассказать.

— Я знаю, — сказал сын, — ибо я видел, что все это записано здесь. — Он показал отцу странный светящийся гобелен с невероятно сложным рисунком, волшебным и изумительным.

— Откуда он у тебя? — спросил сына отец. И сын рассмеялся и сказал:

— Отец, а ты веришь в зеленых человечков?

Итак, он написал эту книгу, и назвал ее «Дорога Отчаяния»: историю маленького городка в сердце Великой Пустыни Северо–Западной Чертвертьсферы планеты под названием Марс, и здесь она заканчивается.