Когда настал срок, Драконий Камень пал менее чем за час. Воины, которых подговорил Брум, в час призраков открыли задние ворота, позволив сиру Марстону Уотерсу, Тому Путаному Языку и их подручным незаметно проскользнуть в замок. Один отряд овладел оружейной, другой захватил верных стражников и мастера над оружием Драконьего Камня. А сир Марстон застиг мейстера Ханнимора в его воронятнике, и ни один ворон не успел вылететь из замка с вестью о нападении. Сир Альфред лично вел людей, что ворвались в покои кастеляна, застав врасплох сира Роберта Квинса. Пока Квинс пытался встать с постели, Брум вонзил копье в его огромный бледный живот. Удар был такой силы, что острие пробило насквозь тело сира Роберта, перину и соломенный матрас и вошло в пол.
Замысел потерпел неудачу лишь в одном. Пока Том Путаный Язык и его головорезы ломали дверь в опочивальню леди Бейлы, дабы пленить ее, девочка выскользнула в окно и, карабкаясь по крышам и стенам, спустилась во двор. Люди короля позаботились поставить охрану у строения, где содержали драконов крепости, но Бейла выросла в замке и знала ходы и выходы, неизвестные преследователям. Когда ее настигли, Бейла уже сняла цепи с Лунной Плясуньи и надела на нее седло.
А далее было так. Король Эйгон II, пролетев на Солнечном Огне над дымящейся вершиной Драконьей горы, снижался, намереваясь торжественно вступить в замок. Он ожидал, что Драконий Камень благополучно пребывает в руках его людей, а сторонников королевы перебили или захватили. Но навстречу ему взлетела Бейла Таргариен, дочь принца Деймона от леди Лейны, столь же бесстрашная, как и ее отец.
Юная бледно-зеленая драконица с жемчужными рогами, гребнем и костями крыльев – такова была Лунная Плясунья. Если не учитывать больших крыльев, величиной она не превосходила боевого коня, а весила и того менее. Однако Лунная Плясунья была весьма проворна, а Солнечному Огню, хоть и намного более крупному, по-прежнему досаждало изломанное крыло, к тому же он недавно был изранен Серым Призраком.
Драконы встретились посреди тьмы, что приходит перед рассветом: тени в небесах, своим огнем осветившие ночь. Лунная Плясунья уклонилась от челюстей и пламени Солнечного Огня, стрелой пронеслась под его цепкими когтистыми лапами, затем развернулась и располосовала большого дракона сверху, нанеся ему длинную дымящуюся рану вдоль спины и разодрав его покалеченное крыло. Люди, наблюдавшие за ними снизу, говорили, что Солнечный Огонь закачался, ровно хмельной, стараясь удержаться в воздухе… а Лунная Плясунья вновь повернула и ринулась на него, изрыгая огонь. Солнечный Огонь ответил жаркой струей золотого пламени, столь яркого, что оно осветило двор замка, будто второе солнце. Пламя угодило Лунной Плясунье прямо в глаза. Скорее всего, юная драконица мгновенно ослепла, но все же налетела на Солнечного Огня, сплетясь с ним в клубок из крыльев и когтей. Пока драконы падали, Лунная Плясунья раз за разом вгрызалась в шею Солнечного Огня, вырывая куски плоти, а старший дракон вонзал когти ей в подбрюшье. Окутанная пламенем и дымом, слепая и истекающая кровью, Лунная Плясунья отчаянно била крылами, пытаясь вырваться, но все ее усилия лишь замедлили падение.
Люди во дворе разбежались, расталкивая друг друга, дабы спастись, когда драконы, все еще сражаясь, обрушились на твердый камень. На земле изворотливость Лунной Плясуньи оказалась бесполезной против величины и веса Солнечного Огня. Вскоре зеленая драконица затихла. Золотой дракон издал победный крик и попытался взлететь снова, но лишь дабы рухнуть на землю, истекая горячей кровью из ран.
Король Эйгон спрыгнул с седла, когда драконы были еще в двадцати футах от земли, и сломал обе ноги. Леди Бейла не покинула Лунную Плясунью до самого конца. Обожженная и помятая, девочка все же нашла силы отстегнуть седельные цепи и отползти, пока ее дракон корчился в предсмертных судорогах. Когда Альфред Брум вытащил меч, дабы прикончить Бейлу, Марстон Уотерс вырвал клинок из его руки. Том Путаный Язык отнес девочку к мейстеру.
Так король Эйгон II завоевал родовой замок дома Таргариенов, но цена, уплаченная им, оказалась ужасной. Солнечный Огонь более не мог летать. Он оставался во дворе, где упал, питаясь останками Лунной Плясуньи, а позднее овцами, забитыми для него гарнизоном. А Эйгон II прожил остаток дней своих в великих мучениях... хотя, к его чести, на сей раз его милость отказался от макового молока.
– Более по такой дороге я не пойду, – заявил он.
Читать дальше