Валерий Цуркан - Стрелы Перуна

Выступили сразу, чего здесь оставаться. Ночевать тут было бы жутко, и потому Шемяка предложил отъехать подальше от этого проклятого места.

Когда они отошли от пепелища, уже начало темнеть. Солнце свалилось за дальнюю бахрому леса, тени стали очень длинными, а потом и вовсе растворились в сумерках. Когда впереди что-то зашуршало, Шемяка осевшим голосом сказал.

– А я ведь знаю, кто витязям бошки поотрубал.

– Я, кажется, тоже, – дрогнувшим голосом ответил Бажен. – Чуды-юды?

Из тьмы выскользнуло несколько теней. Это были нелюди. Длинные худые тела, корявые, изломанные руки. Они передвигались медленно, мягко ступая по земле. Узкие мечи были обнажены и занесены над головами и блестели в свете полной луны.

– Они же нас не тронут? – спросил Бажен. – Ведь призваны охранять нас.

– Они не нас охраняли, а монастырь. Ночью могут убить любого, кто за воротами окажется. Они и дружину положили. Видать, стемнело, витязи решили перекусить, костер развели. А тут нелюди…

– Ну так бежать надо!

– Бесполезно! Они только с виду такие неповоротливые. Шустрее нас они. Намного шустрее.

Шемяка был прав. В несколько мгновений нелюди окружили конников. Сталь клинков жадно блестела, прося крови. Нелюди молчали, лишь чего-то подвывали как волки. Языка людей они, видать, не разумели.

Кольцо сужалось, блеск лезвий приближался, неразборчивое подвывание и бормотание становилось громче. Шемяка обнажил свой меч. Первый из нелюдей бросился вперед, но Шемяка отбил удар. Выпад второго тоже отбил. И третьего, и четвертого. А когда они навалились скопом, он не выдержал. Двое нелюдей ударили разом и сбили его с ног. Шемяка поднялся на одно колено, отбил следующий удар и получил клинком по затылку. Следующим ударом ему отрубили голову.

Бажен сидел на земле, обхватив голову руками. Он не кричал, не плакал, просто сидел, зажмурившись, и не дышал. Когда шум боя прекратился, он открыл глаза и увидел, что Шемяка мертв, а несколько нелюдей стоят, окружив его тело. Один из них повернулся, посмотрел на мальчика и протянул к нему корявую, как ветка дерева, руку. Остальные тоже оставили тело Шемяки и посмотрели на Бажена.

Мальчик в ужасе не знал, что делать. Убегать бесполезно, оставаться на месте – страшно. Он медленно раскрыл суму и вынул из нее свирель. Может, удастся, мелькнуло в голове. Раз уж ромашку оживлял, да еще по мелочи чудеса делал, может и сейчас получится. Главное, подумать о том, чего ты хочешь. А сейчас Бажен больше всего хотел, чтобы нелюди его не тронули.

Он поднес свирель ко рту и заиграл. Медленно, не торопясь, связывая звуки на ходу, сплетая их в узор, которого доселе не плел. Вкладывал в игру свое желание. Лишь бы отстали, лишь бы не тронули.

Нелюди, оставив обезглавленного Шемяку, двинулись в сторону сидевшего в сухой траве мальчика. Бажен, открыв глаза и не прекращая играть, увидел, что они убрали мечи в ножны и расселись вокруг, пристально глядя на него. Тех, что были за спиной, он не видел, но чувствовал, как их взгляды буравят затылок. Трое сидели перед Баженом. Страшные лица с бугристыми наростами были спокойными, будто не они только что убили человека. Хотя, они ведь не были людьми, и чувства людские им неведомы. Что для них боль или страх, или любовь?

Бажен играл, не переставая, и не представлял, что ему делать. Ведь может быть, стоит ему отложить свирель, как они убьют и его. А играть вечно он не в состоянии. В голове мелькнула здравая мысль – а ведь он просто захотел, чтоб они его не трогали… А если захотеть, чтобы они ушли отсюда! И дали ему возможность убраться!

Едва только он подумал об этом, нелюди поднялись на ноги и стали удаляться. Вскоре они скрылись в болоте. Бажен вскочил и подбежал к телу убитого Шемяки. Нет, тут свирелька не поможет. Голову не пришьешь уже.

Хоронить Шемяку времени не было. Бажен лишь закидал его тело ветками и, сев на коня, поскакал прочь от проклятого болота. Второй конь остался стоять рядом с заваленным ветками Шемякой.

Бажен остался совсем один. Куда податься он не знал. Главное, подальше от болота, в котором живут эти ужасные нелюди. И не попадаться на глаза князю, значит, в Ростов нельзя. И домой нельзя тоже. Вдруг князь обнаружит своих мертвых витязей и решит, что их убили волхвы? Что тогда с Баженом сделает, запытает до смерти.

Бажен опасался высунуться из леса и остался здесь жить. Лесного зверья в отличие от людей он не боялся. Зверь не станет нападать просто так… Бажен иногда вспоминал того медведя на площади в Ростове и никак не мог понять, с чего тот набросился на него. Может быть, прав был Булат, сказавший – косолапый почуял, что Бажен убил его сородича. Мальчик надеялся, что этот «запах смерти» выветрился – убегать от каждого взбешенного медведя ему очень не хотелось.