Павел Мусин - Оазис

Шёл тридцатый день пути каравана из оазиса и сорок шестой – из Ишрата, откуда он тронулся в дорогу. Старик всё время был безмолвен, как мумия, и стойко выносил все тяготы долгого перехода. Он никогда не склонял голову вниз, а всегда держал её прямо, как бы всматриваясь в даль, и не засыпал на верблюде. Эта его стойкость внушала уважение всем людям. Большинство из них прекрасно знало старика и его историю, они сочувствовали ему, но не все приветствовали решение Верея взять его с караваном. Вызвано это было заботой о сохранении своей собственной жизни. Кто теперь будет следить за источником, ниспосланным им Богом в этом неизвестно откуда взявшемся маленьком оазисе, который так часто спасал их в долгих странствиях? Уже большинство караванов, шедших по этому пути, делало небольшое отклонение от прямого маршрута, чтобы пройти через оазис и пополнить запасы воды, обезопасив себя от главного врага этих мест – жажды, на случай если караван закружит во время песчаной бури и срок его путешествия увеличится. Кто очистит воду из источника от мелкого песка, который и без того постоянно скрипит на зубах, и, отстояв в высоких кувшинах в глубоко вырытой яме, даст её усталым путникам прозрачной и восхитительно прохладной? И всё – лишь за несколько мелких монет! Поговаривали, что Верей взял за этот переход со старика великую плату, ведь у того за столько лет жизни в оазисе должно было скопиться, верно, много денег! Но не все люди, в особенности хорошо знавшие Верея, этому верили.

На тринадцатый день после своего ухода к каравану снова присоединился Рамин. Точнее, он появился ночью и уже ранним утром продолжил путь со всеми. Никто не задал ему никаких вопросов, как и обещал Верей, да и был он всегда неотлучным спутником хозяина, а расспрашивать слугу в присутствии его господина было бы верхом неприличия.

Старик же слушал пески и думал о том, что люди со всей своей любовью и ненавистью, правдивостью и лживостью, верностью и предательством всё же мало отличаются от песчинок в этой пустыне. Как суета жизни заставляет двигаться людей, так и пустынный ветер увлекает песчинки. Затем часть залегает глубоко в барханы и на века остаётся без движения, чтобы когда-нибудь ветер вынес их из толщи времён, понуждая нестись куда-то в бессмысленном потоке, который затихает лишь на время невообразимого безветренного зноя… Воспоминания о его прежней жизни давно поблёкли, и вера в то, что она когда-то существовала, уже тоже была непрочной, но появилась вера в то, что будет что-то ещё несравненно лучшее, чем было в последние, проведённые в пустыне, годы.

– К вечеру мы будем в Ирее, а завтра к полудню достигнем Тирима, – поравнявшись со стариком, сказал Верей. – Скажи, где находится твой дом, Рамин доставит тебя туда. Или я сам по возможности сделаю это.

Старик ответил и сразу замолчал.

– Ты как будто не рад своему возвращению? – удивлённо спросил Верей.

– Скажи, почему ты взял меня? – вместо ответа спросил старик.

– Что тут удивительного? Ты хорошо заплатил, и я помог тебе.

– Миска была пустой, верно?

Пришла очередь смолкнуть Верея. Старик продолжил:

– Мне сказали об этом пески. Когда долго разговариваешь с ними, начинаешь понимать их язык и узнавать правду. Вот уже тридцатый день они твердят мне о моём малодушии. Они не хотят меня отпускать. Конечно, трудно расставаться с тем, кто так тебя понимает. То, что произошло, сразило меня. Я так и не понял, почему со мной так поступили. Неужели жадность дороже вечности? Но я ослабел от ожидания и просто пожалел себя, а ты? Почему ты взял меня?

Верей ответил после небольшого молчания:

– Мир песка суров. Он не терпит слёз и быстро осушает их горячим солнцем, засыпает сердца, часто делая людей ленивыми на чувства. Я часть этого мира – как и ты, старик. Если мы видим перед собою несчастного, то говорим: «Значит, так было угодно Господу, на то была Его рука». Но всё, что происходит на земле: и угодное, и неугодное Богу, – творится руками человеческими. Как узнать, когда ему понадобится моя рука? Мне кажется, что, творя добро, твои руки всегда лежат в руках Господа. Как быть со злом и с теми, кого Он хочет покарать, я ещё не разобрался. Но мне кажется, я на верном пути. И потом, есть другой мир, где у меня растут дети. Может, и им Господь подаст чью-то крепкую руку, чтобы вытащить из бездны. Я не имел возможности помочь тебе ранее, но дал надежду на возвращение в этот мир и не мог её разрушить. Были в миске деньги или нет – это уже ничего не решало. Так было угодно Господу, на то была Его рука.