Даниил Свидерский: Райские персики

Парень помахал ей вслед и обратил свой взор на пол. Там лежал обложкой вверх и страницами вниз раскрытый блокнотик – он каким-то образом упал прямо к ногам мистера Рудольфа. Тот наклонился, поднял его и протянул своему попутчику.

– Прошу, – сказал он и мельком глянул на страничку блокнота. Там красовался портрет самого Чарльза Рудольфа. Он оценивающе прищурился и посмотрел в глаза парню. Тот был явно сконфужен.

Пару вечных мгновений они молчали. Даже шум поезда словно затих. Рука мистера Рудольфа так и замерла с блокнотом.

– Так вот что в твоём блокноте! – вдруг сказал мужчина и негромко рассмеялся добрым смехом. – Тебе ведь тоже интересно, не так ли?

Он щёлкнул замочками дипломата, открыл его и развернул к собеседнику. Там была, несомненно, очень старая, но очень красивая картина.

Чарльз задорно подмигнул мне, и, хоть я и собирался ехать до конца, мы одновременно встали с сидений и направились к выходу.

....................................

Я протянул руку к двери, которая вдруг сделала мне шаг навстречу, норовя стукнуть по лбу. Из открывшегося проёма вынырнула отвратительная ухмыляющаяся харя Хэнка. Хэнк – отличное имя. Оно резкое и короткое, как те звуки, что издают кабаны, а этот громила весьма смахивал на одного из их братии. И эти маленькие злобные глазки оттенка конъюнктивита…

– А мы уже и не надеялись, – сказал он и попытался улыбнуться шире. От этой гримасы где-то в мире наверняка умер котёнок. Хэнк сделал левой рукой радушный приглашающий жест. Вежливо, но настойчиво его правая рука надавила на моё плечо, дабы я, не дай Бог, не обидел хозяев отказом на их приглашение. Хозяев? Да, офис-то мой, конечно, однако ситуация довольно деликатная. Хотя о какой деликатности может идти речь? Вероятно, меня собираются пытать и убить.

Уильям Барлоу сидел за моим рабочим столом, небрежно перебирая диски с моей любимой музыкой – мне нравится иной раз включить что-то приятное во время перерыва в работе. Стоит ли говорить, что на моём рабочем столе были самые любимые и драгоценные пластинки, и я болезненно воспринимаю, когда их швыряют? Билл об этом знал, конечно же.

– А мы уже и не надеялись, – сказал он с добродушной улыбкой и посмотрел совсем неподходящим к ней взглядом. Отрепетированное действо. Жаль лишь, что актёрам раздали одинаковый текст. Не горел я участвовать в таком спектакле…

– Добрый вечер. Чем обязан? – спросил я несколько злее, чем собирался. Зря.

Хэнк поставил стул к моему столу, напротив сидящего в моём уютном креслице Барлоу.

– Полагаю, приглашение понятно, – серьёзным и холодным голосом произнёс Билл.

Я посмотрел на Хэнка и кивнул.

– Так не заставляй себя ждать.

Я нарочито не спеша пошёл к стулу и начал медленно усаживаться. Рука громилы на плече ускорила этот процесс и придала ему вид неуклюжий и совсем не изящный.

– Ну что ты, Хэнк, не надо насилия, – сказал Уильям тоном, в котором слышалось «Молодец, так держать. Дёрнется – дай под дых». Он продолжил: – Не будем обижать нашего гостя.

Гостя?! Это мой офис, я настаиваю!

– Ты хотел меня видеть, Билл? – задал я глупый вопрос человеку, который не поленился явиться в мой офис в отсутствие хозяина, и к тому же посреди ночи. Хотя в целом я неглупый парень.

– Нет, Даниэль, я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Но дела заставляли меня терпеть и большие… неудобства. – Тут он снова улыбнулся. – Впрочем, не будем о плохом.

Он встал с кресла и, наклонившись через стол, подал мне в приветствии руку. В этот момент расстёгнутый пиджак показал заправленный за пояс пистолет и пятна от оружейного масла на белой рубашке. Обычно Уильям не носил оружие – зачем, если есть Хэнк? Но сегодня он сделал исключение и, судя по всему, в последний момент взял у кого-то из своих мордоворотов пушку. Это льстит. Но виду я решил не подавать.

Он уселся назад и продолжил своё повествование:

– Занятная ситуация выходит. Иногда те, кому мы доверяем, оказываются этого доверия недостойны. Ты даёшь им свою защиту и тепло, но вместо цыплёнка из яйца вылупливается змеёныш.

– Наверное, это очень обидно, – ответил я, пропустив весь подтекст мимо себя, и улыбнулся. Наверное, так же улыбается тореадор, когда бык пролетает мимо.

– Весьма, друг мой, весьма. И ещё больше огорчает то, что от этого змеёныша нельзя избавиться, потому что его яд может быть очень полезен в предстоящем деле. – Он выразительно посмотрел на меня из-под бровей, наклонив голову вперёд.