Вячеслав Аникиев: Мера

Самое интересное – это измерение чувств. Душа может быть светлой и темной, может быть великой или отсутствовать вовсе. Исходя из поступков человека, ему дают определения, например: хороший или плохой. Но вправе ли мы давать человеку какое-либо определение? Или возьмём любое домашнее животное. Мы не знаем, плохое оно или хорошее, мы его сами воспитываем. Мы сами порождаем для него пространство, регулируем его существование, не спросив, хочет ли оно этого.

Модная одежда, красивая причёска… Кто принимает решения? Несколько дизайнеров с так называемым мировым именем, которые сами ходят в чём попало и смеются над нами. Смеются, как и мы смеемся над одеждой и причёсками наших родителей, которые были в моде ещё так недавно, всего несколько десятков лет назад. Пусть мода делает нас шутами! Дизайнеры, вперёд!

Ты приготовил мне холодный крепкий чай, – говорит вам ваша девушка, хотя вы всё делали по обычным меркам. Потом возникает ссора. Из-за чего? Из-за разности в чувстве вкуса? Так просто: холодный чай – и нет любви.

Ты прекрасно пахнешь, не твои духи, а ты. Твоя кожа, волосы, твоя одежда. И я люблю тебя такой. Любовь… Любовь нежная, прекрасная, светлая, глупая и чрезмерная. И я просто хочу тебя любить, не сильно или нежно, просто любить.

Вкус или вкусовщина присутствуют в архитектуре, искусстве – во всем, что нас окружает. Эти обои чудесные, а ваши просто дерьмо. С вами нельзя дружить, потому что вы просто тупы, а мы высокоразвиты. В чем суть? В том, что у вас большой красивый дом с туалетом из мрамора, а у меня – с деревянной ямой во дворе, и неважно, у кого из нас в доме более чисто. В том, что у вас на стенах – картины великих художников, а у нас за окном просто растёт сирень? Кто и когда определил качество величием красоты и теперь впаривает нам фальшивку?

Посмотрите на небо. Там облака. Не нужно их мерить. Смотрите, просто смотрите. Любите, просто любите. Живите, просто живите, – медленно подытожил Антон. Тишина отражалась от стен. Все смотрели на него.

Профессор что-то начертал в журнале и, улыбнувшись, резко закрыл его. Столь уже знакомый хлопок прозвучал приятно, как никогда.

– Я хочу горячий и сладкий кофе, горячий и сладкий, – повторял Антон, спускаясь по лестнице, – раз, два, три, четыре… Много ступеней вверх и столько же вниз.

Он выбежал на улицу. Стас, Дан, Жора и Жанна стояли под листвой столетнего дуба. Он подошёл к друзьям.

– Как пахнет весной! Спасибо вам всем!

– За что? – спросил Стас.

– За то, что помогли мне снова стать полноценным человеком. Ты знаешь, а я ведь действительно подумал, что кто-то из вас мог мне насолить. Стас, я же видел, как ты смотрел на Леру.

– Да, я тебе завидую, – это правда, но колдовать, как наш профессор, к сожалению, я не умею. А Лера действительно прекрасна, и я рад за тебя, – вздыхая, ответил Стас.

– Да, правда, прекрасна. И на Дана подумал, – продолжил Антон.

– А я тут каким боком? – удивился Дан.

– Ну, помнишь, ты меня чаем угощал задорным, вот меня тогда кумарило.

– Это тебя от любви кумарило, а не от чая, я же тебе совсем чуточку дал, – замешкался Дан.

– И ты, Жанна, прости меня, – сказал Антон.

– Проехали, – улыбнувшись, ответила она и поворотом головы указала в сторону. Антон взглянул в указанном направлении и увидел Её. Лера стояла невдалеке, как бы ожидая реакции Антона. Никто из них не успел подумать, что делать, как разум всё решил за них обоих. Они понеслись друг к другу, как отрицательный и положительные заряды. Остановились в полуметре друг от друга, их взгляды пересеклись.

– Антон, я не знала, я…

– Не говори ничего, не надо, я знаю, знаю, что люблю тебя, люблю сильно!

Нежные объятия и чувственный поцелуй под мерную музыку счастья неслись нам миром.

Из дверей Академии вышли двое из студенческого Comedy Club, что-то обсуждая между собой.

– Прикольный анекдот, правда?

– По-моему, ничего смешного.

– Да ты же вчера дико над ним смеялся?

– Я? Да такого быть не может, если это не смешно.

– Ты что, чувство юмора проглотил? И это перед капустником!

– Ничего я не глотал. И что смешного в капустнике…