Азиз Алимов - Железноцвет

– Ничего себе, – говорит Зоя, широко раскрыв глаза. – Это сколько же в нем народу живет?

– Десятки тысяч. Никто точно не знает. Переписей там ох как давно не проводят.

Мы вплотную приближаемся к комплексу. Состав сбрасывает скорость, скрипят тормоза. Тень наползает на поезд, отсекая солнце. По обе стороны от вагона вырастают стены многоэтажных домов, сращенных воедино. Слышен гул открывающегося гермозатвора – мы прибываем на станцию.

Платформа, поднятая над землей на бетонных опорах, напрямую соединяется с небольшой площадью, ведущей к парадной блока “А”, расположенной на высоте пятого этажа. Раньше была еще одна такая же платформа, со стороны реки. Оттуда вторая ветка монорельса вела к окраинам Нового Города. Она теперь нерабочая.

– Ну чего, на выход? – с хорошо скрываемым волнением спрашивает Зоя.

– Гляди в оба, глаза на затылке.

Торговец на полуслове обрывает рифмованную тираду и, катя баул за собой, выходит первым. Пассажиры неторопливо вытекают вслед за ним. Помедлив, мы берем свои сумки и тоже покидаем вагон. С шипением, двери поезда закрываются за нашей спиной.

***

Когда наш поезд уходит, он проезжает через тоннель, проделанный в здании, и створка ворот закрывается за ним. Мы оказываемся в своеобразном дворе, со всех сторон окруженном стенами многоэтажных домов. Из окон долетают мощные басы и монотонный вокал. Ветер доносит запах копченой рыбы и каннабиса. Кто-то очень плохо играет на гитаре; пьяно орут строевую песню. Палатки и лотки торгашей пестреют по обе стороны от монорельса; вокруг каждой трутся люди и животные. Возле обезглавленной и оскверненной статуи собрались стайкой девочки, скверно накрашенные и еще хуже одетые. Они глядят на приезжих голодно и искательно. Как перекати-поле, ветер гоняет по площади летучий сор.

После падения Нового Города, Массив пережил тяжелые времена. Зарплаты и пенсии рухнули ниже плинтуса, люди месяцами находились в отпусках. Здания комплекса перестали ремонтировать, началось самовольное строительство. Управление отдалилось от Массива. Из инженеров и механиков, поддерживавших работу комплекса, сформировался неформальный совет, который взял на себя управление делами Массива. После появления Удильщика и Предательства Воронина, железобетонный улей стал главным центром преступности в городе, берлогой для всех его отбросов. Со временем, многочисленные банды, нашедшие прибежище в комплексе, объединились в ополчение, подвластное совету Массива. После нескольких неудачных рейдов и провалившегося проекта сноса комплекса, Массив был брошен властью на произвол судьбы. С годами, он превратился в лабиринт, по устройству которого в моей альма-матер сдаются зачеты. Все те, кто подверглись преследованию Управления, но не смогли покинуть пустошь, осели здесь.

Мы стоим посреди платформы, и я чувствую, как в нашу сторону постепенно обращается все больше любопытных взглядов. Мутные персонажи, что ехали вместе с нами, быстро проходят мимо. Некоторые останавливаются, чтобы поговорить с теми, кто трется возле палаток. Большинство, не задерживаясь, проходит в парадную через тяжелые двойные двери. Кроме этих дверей выходов с платформы не видно. Зоя собирается было идти к дверям, но я придерживаю ее за локоть.

– Ничего не замечаешь? – спрашиваю я. Зоя заметно напрягается и коротко качает головой. Ее глаза начинают молниеносно перескакивать с окна на окно, с лица на лицо, обыскивая двор в поиске угрозы. Но, как она ни вглядывается, ей не видно того, что я заметил сразу. Над двойными дверьми, ведущими в парадную, раньше были окна. С моего последнего визита кто-то заделал их. Вот только плохой, видно, был каменщик. Тут и там в кирпичной кладке виднеются разновеликие отверстия, диаметром от кулака до баскетбольного мяча. За каждым из них я вижу жар человеческих тел, биение возбужденных сердец и сталь.

– Нас ждут, не иначе, – говорю я. – Не дергайся. На три часа, над дверьми.

– Ах ты ж тварь, – шепчет Зоя. – Прямо на линии огня мы.

– Три… нет, четыре автомата или винтовки и… пулеметный расчет.

– Сука. Думаешь, Семен стуканул?

– Может быть, может и нет. Может, они и не нас вовсе ждут. Так или иначе, по-хорошему не вышло. Раз так – будем как всегда. Спиной повернись.

Из Зоиной сумки я извлекаю большой шар, слепленный из серой бумаги. Аккуратно сняв с шара верхушку, я закрываю полученное отверстие рукой. Я ощущаю, как что-то ползет по моей ладони, царапая кожу лапками. Потом я чувствую легкий укол. Я закрываю крышку. Через несколько секунд после этого, шар ощутимо вибрирует, словно десятки маленьких крыльев одновременно ударили по воздуху. Зоя отшатывается.