Юлия Зеленина - Любовь по волчьим правилам

– Теперь у Санрайз будет телевизионный успех наравне с нами! – комментировал случившееся Макс. – Она зафиксирована видеокамерами, и материалы попадут в руки спецслужб.

– Мне нужно вернуться в больницу! – произнес Севастьянов, прижимая старенький портфель к груди. Он подчистил следы в лаборатории больницы, чтобы результаты анализов крови Анны Райзман не стали всеобщим достоянием. Теперь необходимо было разобраться с записывающими устройствами.

Вокруг тела Дрозда суетились люди. В окнах висели физиономии любопытных зевак.

– Говори, Макс! – настаивала Даяна. – Давай избавимся от тайн. Я хочу знать правду. Какой бы мерзкой она ни была.

Макс снял темные очки и убрал их в карман плаща. Он сделал паузу, пытаясь насладиться последними секундами неведения Даяны.

В дверь постучали, через мгновение в кабинет вошел Барсуков. Он поставил перед Бравым чашку кофе и объявил, что в коридоре ожидает посетитель.

– Не стоит так суетиться! Ты не секретарша, Барсуков! – произнес Бравый, но от чашки кофе не отказался.

Генерал-полковник слишком настаивал на принятии решения Бравым о том, чтобы почетное место зама занял достойный и перспективный специалист. От человеческих качеств слишком старательного Вячеслава Барсукова начальник специального подразделения не был в восторге, но он мог взвалить на этого рыжего трудягу любой объем работы, с которым тот справлялся без лишнего писка или жалоб. Барсуков был компетентен и надежен. Бравый изо всех сил старался не сравнивать его с погибшим Иваном и пытался поощрять старания:

– Спасибо за кофе, Барсуков! Но ты не обязан…

– Мне правда не трудно! – заверил его Барсуков. – Я хочу, чтобы вы поняли: я не стараюсь вам понравиться! Мой отец умер от рака несколько лет назад… Вы, Руслан Викторович, мне чем-то его напоминаете… Он тоже был суровым и принимал мою готовность прийти на помощь в любую секунду за навязчивость. В какой-то момент я устал сражаться за его внимание и отступил. Перед смертью папа признался, что, отталкивая протянутую руку, он ждал, что я снова ее протяну. Таков был его характер!

Бравый растерялся от столь откровенной речи своего сотрудника, но именно она помогла ему принять окончательное решение. Он объявил:

– Думаю, лучшей кандидатуры на заместителя мне не найти, Вячеслав. И я признаюсь тебе до того, как окажусь на смертном одре: я не против того, что ты проявляешь заботу. Иногда, правда, чрезмерно… но… В общем, зови профессора!

Барсуков был готов завизжать от восторга. Он чуть ли не вприпрыжку покинул кабинет. Вошел Севастьянов.

– Ну, здравствуйте, Иван Андреевич! – притворно весело воскликнул Бравый, разглядывая седовласого высокого мужчину со слишком благородной внешностью для заумного изобретателя. – Присаживайтесь! Чем могу быть полезен?

Севастьянов занял именно то место за столом переговоров, где когда-то его бывший ученик по кличке Грифель сдавал сородичей по стае.

– Как я уже сказал по телефону, у меня есть предложение, от которого вам трудно будет отказаться, – произнес профессор.

– Какой вы самонадеянный! Я вас предупредил, что время сделок прошло! И согласился выслушать только из любопытства.

– И я вам за это признателен, Руслан Викторович.

– Кстати, не могу не задать вам вопрос: кто из ваших воспитанников спустил профессора Дрозда с четвертого этажа? Или вы сами приложили к этому руку?

– Не понимаю, о чем речь!

– Я притворюсь, будто верю, что вы меня не понимаете! Итак, что за предложение?

– Перейду сразу к сути: я хочу, чтобы вы прекратили преследовать моих учеников. Гертруда и Андрей погибли – их не вернуть. Осталось трое, и они заслуживают спокойной жизни.

– Даже их лидер Максим, убивший моего заместителя?

– Не мне вам объяснять, почему это случилось…

Бравого раздражала самоуверенность Севастьянова. С самого начала профессор вел себя слишком вызывающе, будто полностью владел ситуацией.

– Ваши выродки убили молодого перспективного сотрудника спецслужб, отомстив за труса и предателя Ковалева! – заявил Бравый.

– Вы ведь знаете, что ваш заместитель избил Андрея Ковалева до полусмерти! И если бы не целительный дар Гертруды, он бы умер гораздо раньше! Не от вашей пули, а благодаря крепкому кулаку молодого сотрудника федеральной службы безопасности.