Артур Крупенин - Каникула (Дело о тайном обществе)

– Я оказался для тебя слишком молод?

– Не говори глупостей. Ты был хорош, очень хорош. Кое в чем даже лучше Рамона. Но ухаживание за женщиной – это не одна отдельно взятая дисциплина, а мно-го-бо-рье. И кроме того, у Рамона было огромное преимущество.

– Какое же?

– В отличие от тебя он знал о вашем соперничестве и рвал жилы, чтобы заполучить меня, превращая каждый миг в праздник.

– А я?

– А ты любил меня, как бы это сказать-то… э-э… в повседневном режиме.

– И тебе этого оказалось мало?

– Пожалуйста, не начинай.

– Хм, значит, я проиграл тогда из-за того, что не знал, что являюсь участником некоего забега, и потому пропустил момент финишного спурта?

– Будь другом, оставь эти идиотские сравнения.

Следующую порцию вина они сосредоточенно пили молча. Первым не выдержал Глеб:

– Постой, но ведь Хуану лет десять от силы, так? А расстались мы с тобой, аж…

– Я поняла, к чему ты. Речь, конечно, не о Йоське, он родился пятью годами позже.

– Так что случилось с твоим ребенком? Или, может быть, с нашим?

Вероника печально вздохнула.

– Была молодая, глупая, вот и не уберегла. У меня случился выкидыш. Если бы ты знал, сколько я потом слез пролила, но было уже поздно. – Вероника бросила взгляд на часы. – Что-то заболтались мы с тобой. Спать давно пора.

Несмотря на боль, причиненную разговором, Глебу вдруг страстно захотелось обнять женщину, что когда-то носила под сердцем их общее дитя. Мало того, ему показалось, что Веронике в эту минуту хотелось того же самого. Рывком прижав ее к себе, Глеб зарыл свое лицо в до боли знакомых волосах и… тут же ощутил легкий запах мужского одеколона.

Мгновенно отрезвев, он мягко отстранился, холодно посмотрел в ошалевшие глаза Вероники и, пожелав ей спокойной ночи, по-отечески чмокнул в макушку.

Погруженный в воспоминания Глеб, не мигая, глядел в темноту.

А может, оно и к лучшему, что он в ту пору не знал про беременность Вероники? Иначе боль была бы совершенно нестерпимой. И кто знает, как бы он тогда себя повел. Ведь в том, что Вероника была беременна именно от него, он почти не сомневался. Глеб не мог припомнить такого дня, когда бы они в ту пору не занимались любовью, за исключением разве что их последней ночи – после того, как Вероника объявила ему о разрыве, стало не до ласк. Зато днем ранее она любила Глеба как никогда яростно и неистово. В отличие от него, Вероника знала, что это в последний раз, и, верно, поэтому даже прослезилась в момент кульминации. А он вне себя от счастья самонадеянно посчитал это своей мужской заслугой. Вот придурок!

За дверью раздались шаги, и в комнату без стука вошла Вероника. В свете луны было видно, что она совершенно нагая. Поежившись под струей холодного воздуха, отбрасываемого кондиционером, Вероника зябко потерла свои плечи.

– Я бы что-нибудь на себя накинула, но ты ведь все равно меня разденешь, – сказала она как бы себе в оправдание и шмыгнула под одеяло.

Проснувшись, Глеб обнаружил, что лежит в постели один. Выглянув за дверь, он увидел, что полностью одетая Вероника сидела за столом с чашкой кофе и глядела в окно. Она даже не обернулась на звук его шагов.

Разговор за завтраком превратился в череду пауз и междометий – одна сплошная неловкость. Глеб тщетно силился понять, что же происходит, ведь накануне они оба определенно хотели, чтобы случилось то, что случилось.

Перестав считать ворон за окном, Вероника наконец повернулась к нему лицом:

– Ну что, будем считать, что обоюдное любопытство удовлетворено?

– Хочешь сказать, что этой ночью тобою двигало исключительно любопытство?

– Честно говоря, не знаю, о чем я только думала, когда…

– Так ты жалеешь?

– А ты?

– Ничуть.

Вероника попробовала улыбнуться.

– Еще бы. Помнится, я тебе ни в чем не отказала.

– Хм, знаешь, мне сегодняшнее утро виделось совсем другим.

– Каким же?

– Счастливым. Или как минимум радостным.

Вероника снова помрачнела.

– Нам не нужно было…

– Господи! Да что тебя гложет-то? Чувство вины? Перед кем?

– О, это длинная история. Давай лучше замнем. В конце концов, ты и я получили, что хотели. А теперь умаляю, давай забудем это маленькое приключение и притворимся, что ничего не произошло.

Понимая, что решение уже принято и оспаривать его бесполезно, Глеб с отрешенным видом отвернулся к окну.

– Как скажешь.

Пытаясь прийти в себя, он какое-то время рассеянно наблюдал за жизнью местных пернатых, словно древнеримский авгур, читающий судьбу по птичьему полету. Так и не найдя в небе добрых предзнаменований, Глеб уныло поплелся в душ.