Анатолий Дроздов - Изумруд Люцифера

Здесь обрываются записи Ломтева. Из них понятно только то, что он кого-то и зачем-то очень искал. Причем, у разыскиваемых фамилия в той иной степени должна была быть по происхождению связана с голубем или пчелой. «Голубей» в нашей стране, действительно, много, о чем свидетельствует и подпись под этой статьей. А вот с пчелами хуже… Мы, наверное, так и не узнаем никогда, удалось ли Ломтеву найти кого-нибудь из этой парочки, и кто такой таинственный Бертран, не дававший ему спать по ночам. Тайну эту Ломтев-Слайс унес с собой навсегда. Впрочем, как подтвердил нам специалист-психиатр, скорее всего, эти записи свидетельствуют о наличии у преступника стойкого бреда — верного признака душевного заболевания…

«Оппозиционная газета» постарается держать своих читателей в курсе расследования по этому делу.

Отложив газету, Кузьма достал из ящика стола записную книжку, раскрыл ее на нужной странице и набрал номер. Ответили сразу: после первого же гудка голос в наушнике официально доложил:

— Григорович слушает!

— Здравствуй, Николай!

— Здравствуйте, — удивленно отозвался голос, и Кузьма пояснил: — Это Телюк.

— А — а, — уже веселее сказал Григорович, — давно не виделись. С тех пор еще как ты в газете работал… Я слышал, ты уже главный? Как дела?

— Нормально, — доложил Кузьма, хотя как раз нормального в его делах сейчас ничего не было, — а как ты?

— Что я? — голос Григоровича погрустнел. — К пенсии вот готовимся. У нас это быстро: выслужил срок — и гуляй!

— В каком ты звании?

— Подполковник.

Судя по всему, званием Григорович тоже не был доволен.

— А полковником быть хочешь?

На другом конце провода ненадолго замолчали. Потом Григорович деловито спросил:

— Это предложение?

— Именно! — подтвердил Кузьма. — Ты в курсе дела по убийству Ломтева?

— Еще как!

— Вечером, перед тем, как его убили, он был у меня. Рассказывал…

— Понял! — прервал его Григорович. — Остальное при встрече. Говори, как доехать…

Слушал Григорович замечательно. Не перебивал, не задавал вопросов; только склонив лысую голову, делал пометки в толстой записной книжке. Рассказывая, Кузьма время от времени бросал взгляд на лицо приятеля, каждый раз убеждаясь, как сильно тот сдал с тех пор, как они не виделись. Бледное лицо, длинный острый нос, глубоко сидящие в глазницах блеклые глаза, вокруг которых заметно просматривалась паутинка морщин. Они познакомились много лет назад, когда Коля, как его звали тогда между собой журналисты, стал пресс-секретарем Службы, организации, даже мимо здания которой раньше проходили со страхом. Коля демонстрировал образец демократических преобразований в своей системе: организовывал пресс-конференции с руководством, сам много и охотно встречался с журналистами, с готовностью откликался на их просьбы. Тогда между ним и Кузьмой, молодым сотрудником расцветающей новой газеты «День страны», установились добрые приятельские отношения, подкрепленные совместными походами по злачным местам. Единственное, чего избегал Кузьма во время таких загулов, были поездки к девочкам. Григорович, наоборот, считал девочек главным пунктом в меню, поэтому их неформальные встречи сами собой сошли на нет, но на деловых связях это не отразилось. Кузьма никогда не подводил приятеля: всегда давал его информацию только в заранее оговоренных рамках, а если нужно было организовать утечку в прессу без ссылки на источник, делал как нужно, хотя однажды это доставило ему серьезные неприятности. Несколько лет назад руководство организации, в которой служил Коля, поменялось, и новый начальник убрал чересчур дружески настроенного к журналистам пресс-секретаря.

Выслушав рассказ Кузьмы, Григорович задумчиво почесал ручкой лысину.

— Откровенно говоря, даже не знаю, как быть, — сказал, закрывая блокнот. — По крайней мере, вот так сразу сказать не могу.

— Почему? — удивился Кузьма.

— Потому что это, как сказал этот твой следователь Пыткин, профессионалы. Быстро мы их не найдем: наверняка, живут где-то на съемной квартире, а квартир таких в городе — тысячи. Приставим к тебе охрану — заметят и не подойдут. Еще и шлепнут издалека. Со зла.

Кузьме такая перспектива не понравилась.

— Они меня и так сегодня едва не шлепнули.

— Если бы хотели — сделали! — спокойно заметил Григорович. — Но пока у них есть хотя бы один шанс получить от тебя этот баул с деньгами, не тронут. Потом — да!

Это предположение понравилось Кузьме еще меньше.