Елена Ромашова - Interzone

– А! Вот и наша Иза! – Восклицает он, и я тут же читаю негодование в его глазах.

Я дышу, как астматик. Шутка ли пролететь половину Нью-Йорка?!

– Вы просили – я пришла. – Еле выдавливаю из себя.

У Нортона чуть глаза не выпадают от моей наглости.

– Вы устали. Отдышитесь… – Доносится знакомый баритон со стороны окна.

Я оборачиваюсь и вижу его – того самого мужчину, который спросил, чем я отличаюсь от остальных моделей – Джеймс Монтгомери.

– Здравствуйте, Изабель Ханге. Видите, я запомнил вас. А вы меня? Я теперь отличаюсь от остальных директоров?

Кажется, что я онемела и попала под гипноз. Теперь он стал более… детальным. Его голос звучит гуще и приятней, линия бровей четче, вообще, лицо Монтгомери в этом освещении видется острым, рельефным и запоминающимся. Я даже разглядела родинку на подбородке. Пока он говорит, я бесстыдно разглядываю его лицо и не могу понять: нравится он мне или нет. Джеймс Монтгомери был незнаком, но этот взгляд карих глаз, интонации, телосложение, будто из забытого сна – что-то родимое, что-то уютное. Даже что-то некогда любимое…

– Она может пройтись для вас. Ты взяла туфли?

Я киваю. Нортон достает пачку влажных салфеток для меня, желая скорее меня отогнать от Джеймса, чтобы привела себя в порядок.

– Не надо! Я все видел. У Изабель хорошая походка. Но не она мне понравилась. Мне понравилась ее дерзость и целеустремленность. – Я покосилась на него из-под завесы своих волос. – Но вы тихая сегодня… Я ошибся в вас?

– Вы не бежали через весь Нью-Йорк на своих двух. – Бурчу я.

Но он улыбается в ответ.

– Нет, не бежал, я делал подкоп. – Он засмеялся на свою же шутку, и Нортон подхватил смех.

Я ничего не поняла.

– С сегодняшнего утра, я содиректор дома Тадеско Рици. Слышали о таком?

– Да. – Вру я.

– Мы меняем концепцию бренда. Мы хотим создавать что-то более молодежное, дерзкое, целеустремленное. Одежду для таких, как вы, Иза.

– Кто, сломя голову, будет бежать пол-Нью-Йорка?

Он улыбается и делает щелчок пальцами.

– Именно! Вы мне очень понравились. Я планирую собрать группу из моделей, которые будут лицами, характером бренда. Попытаться сделать что-то на грани Виктории Сикрет, но как Эди Слиман для YSL или Рустен для Balmain.

Нортон тут же поддакивает с видом знатока. Я же не понимаю.

– Вы хотите продавать нижнее белье?

Мой вопрос их смешит.

– Нет! Виктория Сикрет делает своих моделями звездами. Я хочу сделать пиар-компанию не для одежды, а для своих моделей. Сделать тебя звездой. А ты будешь продавать одежду от Тадеско Рици своим поклонникам.

– А не проще ли взять уже раскрученную звезду?

– Проще! Но не интересно. Так делают все. К тому же звезда не заинтересована в своем успехе, она заинтересована в своем гонораре. А тут вы будете заинтересованы в продвижении себя и в продаже одежды, потому что это будет приносить вам деньги.

Я задумываюсь:

– Но вдруг кто-то из ваших моделей сбежит? Или ее перекупят?

– А для этого я заключу с вами контракт.

Вот оно что! Сделка с дьяволом. Логично! Я могу представить масштабы.

– А если я не стану звездой… Вы с меня последнюю шкуру снимете?

– Станешь. – Он произнес это так твердо, что я удивляюсь.

Это не типичная фраза для модельного бизнеса. Обычно потом идет «но», и самое трудное и важно говорится после.

Но (!) он не сказал.

Я смотрю на Монтгомери: он полусидит на подоконнике. Свет из окна бьет из-за него, делая его лицо и фигуру почти черной. На мгновение кажется, что есть только эти золотые слепящие лучи закатного солнца и мужская фигура, которая стоит напротив.

Так изображают святых…

Мое тело уставшее, застывшее, нечувствительное, будто я начала терять способность гравитации. Я бестелесная, лишь только глаза, которые смотрят на умиротворяющую фигуру мужчины у окна. Забытый сон… «Кэтрин, ты меня слышишь?»

– Думаю, завтра стоит пригласить юристов, чтобы обсудить и подписать контракт.

– Сумма для начала будет небольшая, но с увеличением объемов продаж будет увеличиваться под проценты.

Ощущение, что я уже в ловушке. После парения чувствую себя плохо. Я смотрю на кусок недоеденной шоколадки на соседнем столе. Она словно гвоздь, вбитый в белую стену – глаз так и цепляется за нее! Мне кажется, что я уже знаю ее вкус и вес, как захрустит под большим пальцем, разламываясь, если надавить.

– Каковы риски?

– Там будут строки по поводу ухода и срыва контракта: возврат в денежном эквиваленте.