Алексей Мельников - Алевтина

Среднего роста молодой мужчина, коренастый с небольшим «пивным» животиком. На голове уже пробивались первые залысины. Он испытывал некоторый дискомфорт по поводу редеющих волос, но комплексами и не пахло. Да о каких может идти речь комплексах, когда у тебя есть красавица любящая жена и дочка.

Проходя мимо стиральной машинки, Михаил обратил внимание на лежавшее дочкино платьице, свернутое в комок, а рядом так же небрежно скомканное кухонное полотенце. В нос ему мимолетно ударил сладковатый запах, и желудок чуть дернулся вверх.

– Где Маша? – поинтересовался вспотевший от пробежки муж, – почему ты не с ней? Ты дала ей таблетки, которые я тебе сказал?

– В своей комнате, спит, – сказала и кивнула Оля и продолжила медленно оттирать сковороду.

Девочка действительно спала. Таблетка аспирина подействовала, и головная боль спала. Но такая встряска организма уморила ребенка, погрузив его в сон. Куклы аккуратно уложены в изголовье кровати, среди них и любимая кукла девочки, с еще не высохшими капельками на резиновом лбу от тряпки. Электронные часы, на тумбочке перед кроваткой выдали нереалистичным голосом, делая перед каждым словом паузу: «Три часа, ноль-ноль минут». На стульчике, таком же маленьком, как сама девочка, лежало, аккуратно сложено синее платьице, приготовленное на замену испачканного наряда.

Доктор прислонился губами к крохотному лбу, надеясь определить температуру. Странный жест для доктора, который работает в фармацевтической лаборатории. Видимо цель не только определение самочувствия девочки. Он ее поприветствовал и передал этим все свои переживания. Лоб оказался не совсем холодным, но и горячим.

Вернувшись на кухню, отец тяжело вздохнул. Оля расположилась на полу, одна нога сложена под ней, а вторая, блистая огромным синяком. Вытянулась, упершись в ножку зловещего стола. Затылок касался застекленной духовки. Глаза закрыты, по одной щеке скатывалась чуть видная слезинка. Словно последняя капелька росы, на только что срезанной розе. Сейчас она могла только тихо плакать, надеяться и ждать ответа мужа.

Он опустился, сел рядом с ней и начал говорить:

– Оль еще нет причин для переживания. Она могла просто отравиться, – тихо, не без тревоги в голосе сказал Михаил, – я завтра же отвезу ее в больницу, и там ей сделают МРТ.

Он переживал не только за дочь, но и за жену.

Она открыла и взглянула на него светло-голубыми, глазами. В них читалась сильная усталость.

– Миш, там, в холодильнике макароны с тушенкой, вчерашние. Разогрей, покушай. Хорошо? – вытянула она. И вздохнула с дрожью в горле.

– Ладно, милая, не беспокойся, я все сделаю, тебе нужно отдохнуть.

На руке разместилась резинка, видимо сползла, с убранных в хвостик темных волос, пока его жена бегала, ища спасения по квартире. Он отвел Олю в их спальню. Молодая женщина рухнула на кровать в одежде, и сразу свернулась в клубок. Она казалась такой же беззащитной девочкой, пережившей страх за свое счастье. И чтобы не сойти с ума потратила все свои силы.

Через минуту от нее исходило тихое сопение, Михаил аккуратно накрыл ее тонким пледом и так же, измерив губами температуру, прикрыл с обратной стороны дверь.

****

– Михаил Степанович, у меня для вас неутешительные новости. Как же вы так? Вы же сами работаете с человеческим мозгом, хоть и через препараты и не могли ничего заметить у своей родной дочери? Я поражаюсь на вас, – причитал коллега Михаила, в его голосе звучал упрек.

Заведующий отделением онкологии. Полноватый, можно даже сказать толстый мужичок, с хмурым лицом и маленькими глазками-пуговками. А длинный нос держал очки. Слушать упреки от такого кадра более чем неприятно.

– Может у вас проблемы в семье? Может вы опять взялись за старое, если вы понимаете, о чем я, а? Михаил Степанович? – добавил он.

– Это не ваше дело, что у меня в семье, – выплеснул, еле сдерживая себя от ругательства, Михаил Степанович. – Вы мне лучше скажите, что с моей дочерью. И помявшись, добавил. – Пожалуйста.

– Сами посмотрите.

Врач, сделавший девочке МРТ, разместил на магнитной доске снимки, сказал:

– Вы, я надеюсь, понимаете, что это значит?

– Но как? Она никогда не жаловалась.

Михаил закашлялся. Замелькали в голове вопросы. А потом посыпались камнепадом со скалы, каждый вопрос раздавался пульсом в висках.

– И, вы я думаю, Михаил Степанович, заметили, что опухоль небольшая еще. Но доверить ее лечение вам, я не смогу. В первую очередь, потому, что это ваша дочь. Я сделаю все, как надо, не переживайте. Жену тоже успокойте. Ваша дочь уже записана на первую химиотерапию. И я думаю, через неделю мы уже увидим с вами результат.