Илья Крымов - Маска

В протянутом тумблере (стакан для виски) покоился круглый серый камень, омываемый небольшим количеством янтарной жидкости. Принимать угощение казалось опасной идеей, ведь я не мог ощутить истинные эмоции златовласого человека, узнать о его намерениях. Пришлось положиться на интуицию. Стекло оказалось холодным, а напиток обжёг губы при первом же прикосновении. Струйка ледяного огня прокатилась по языку и пролилась в желудок, оставив во рту и носу вкус, запах и… цвет? Может ли напиток иметь… эмоциональный фон? Аволик, несомненно, понимая возникшую передо мной философскую неопределённость, сидел в кресле справа, и молча смаковал алкоголь.

— Оно… чувствует? То есть, мне кажется, что оно… этот напиток… благожелательно относится ко мне.

— Я очень хотел услышать это, — улыбнулся Аволик, — от того, кто может прочувствовать до конца. Мы с вами пьём храмовый султ, который делают в высокогорном монастыре в мире под названием Рёгн. Напиток выдерживается в дубовых бочках на протяжении ста лет и каждый день вокруг него проводятся службы, читаются молитвы, поются псалмы, умиротворённые монахи говорят с бочками, делятся с ними хорошими воспоминаниями и наставляют святыми заповедями. Человеку с плохим настроением запрещено приближаться к бочкам, если же это правило нарушается, всё сливают в пропасть и начинают готовить заново. За всю историю существования монастыря такая трагедия происходило дважды и оба раза монахи категорически отказались продавать жаждущим клиентам испорченный султ, обрекая себя и своих последователей на новый век кропотливого труда. Не знаю, есть ли у воды настоящая память, но султ имеет ярко выраженную целебную силу, он изгоняет из тела болезни, заживляет раны и дарит вкус искупления грехов.

— И сколько же он стоит?

— Цифры и наименования валют, которые я мог бы назвать, ничего вам не скажут, митан, да и грубостью будет упоминать о ценах в присутствии дорогого гостя. Примите моё гостеприимство и расслабьтесь.

Получив Выслушав эту любопытную историю, я, всё-таки, не спешил подносить стакан к губам. Алкоголь, даже такой как этот султ, притуплял чувства и ослаблял бдительность, что могло стать причиной скоропостижной смерти одного расслабившегося тана.

— Стало быть, добрый друг мой, вы хотите предложить сделку.

Его стакан опустился на маленький столик, разделявший подлокотники наших кресел.

— Есть такая идея.

— Что-то в обмен на моё спасение?

— О, нет! Вытащить вас из лап Упорствующих я должен был ради соблюдения условий другой сделки.

— То есть моё спасение кто-то заказал?

— Не то чтобы вам что-то угрожало с самого начала. У меня всё было под контролем. Я подрядился устроить вашу встречу с моим клиентом и я не мог оплошать.

— И кто же в этом мире так страстно пылает желанием встретиться со мной? Уж не сама ли Темнота? — позволил себе улыбнуться я.

— Вообще-то да, именно она, — непринуждённо ответил он.

Повисло молчание и продлилось оно довольно долго.

— Темнота? Та Темнота?

— Она самая.

— Вы ведёте дела с Темнотой? Как это вообще возможно?

— Митан, я продаю и покупаю солнечные системы, я торгуюсь с богами и выставляю условия демонам. Для вас Темнота есть величайшее зло, а для меня — ещё один клиент, нужды которого я стремлюсь удовлетворить.

Ни грана пафоса, ни толики высокомерия, лишь обстоятельное доведение до ума собеседника простых и естественных истин.

— Значит, торгуете бессмертием, солнцами, мирозданиями и… прищепками для сосков?

— Я и грязью торгую, — ни на секунду не смутился он, — вы не поверите, как дорого стоит кусок обычной грязи в некоторых мирах, особенно в тех, где всё и вся состоит, к примеру, из аллотропной формы углерода, известной вам под именем "алмаз". Я продаю и покупаю материальные и нематериальные товары, жизнь и смерть, исполнение практически любых желаний. Темнота пожелала встретиться с вами лично, но не могла достичь этого самостоятельно, а я оказался поблизости.

Стекло тумблера холодило пальцы, это камень внутри охлаждал напиток, не портя его привкусом тающего льда. Золотистые радужки глаз Аволика очень красиво сверкали в свете каминного пламени, длинные пальцы сцепились в замок на груди, лицо выражало вежливое терпение. Он позволял мне размышлять над складывавшейся ситуацией, никуда не торопил, ни на чём не настаивал. Пока.

— Это вы организовали наше с Себастиной попадание во Внешние Пустоши.

Скупой кивок.