Илья Крымов: Доктор

С высоты птичьего полёта Лабун, столица Кель-Талеша, выглядел умиротворённым прибрежным городком. Расположенный на выступе суши, со всех кроме одной сторон окружённый морем, он сразу привлекал внимание большим оживлённым портом и пляжами — длинными белоснежными полосами песка, омываемыми морской лазурью. Некоторую сказочность Лабуну придавал дворец Королевы Стрекоз, воздушный и изящный, несмотря на свои размеры шедевр высокой архитектуры.

Аэровокзал Лабуна оказался на удивление мал. Причальное поле вмещало лишь пятнадцать башен, эллингов тоже было немного. Мескийский лакуссер [1] Лакуссер — пассажирский дирижабль. "Одрин" получил указание пристать, и вскоре мы вшестером уже спускались на лифте причальной башни под звук хихиканья Себастины.

Климат в этих широтах был жаркий, влажный, одежда сразу начала липнуть к телу, а от солнечного удара спасала лишь широкополая белая шляпа.

— Шеф, кажется, нас встречает вон тот парень, — указал Адольф Дорэ. — У него табличка с твоим именем.

— Боже мой, — выдавила Николетта Инрекфельце, — что это такое?

— Гигантский таракан, госпожа Инрекфельце, не удивляйся. В Кель-Талеше такой живости много, — флегматично поведал Тромгар эл'Румар.

Собственно, речь шла не о встречавшем нас разумном [2] Поскольку в мире под Луной обитает великое множество разумных видов, кроме людей, общепринят соответствующий обобщающий термин — "разумные". , а о транспортном средстве, замершим за его спиной. То был чёрно-оранжевый таракан размером с хороший грузовой стимер, к чьим сложенным надкрыльям ремнями крепилась платформа с сиденьями и багажным отделением.

Сам встречавший разумный принадлежал к виду плиотов, существ, над происхождением которых ломали головы лучшие биологи мира. Плиоты, ни то головоногие моллюски, ни то иглокожие, ни то кольчатые черви… в общем, эти осьминоги — морские звёзды — пиявки имели бескостное тело с тёмно-бордовой пупырчатой кожей, способное менять конфигурацию по обстоятельствам. Обычно плиоты подражали человеческому телосложению, разве что третья псевдорука, росшая из середины "спины" несколько смущала.

— Тан эл'Комрамал?

— Верно, любезный, это я. А это мои спутники.

— Добро пожаловать в Лабун, мой тан. Я ваш кучер, прошу на борт.

Плиот принялся ловко затаскивать наш багаж на таракана, к обширному сундуку, прикреплённому за десятью сидениями. Нам же с непривычки оказалось сложно подобраться к ним, пришлось пользоваться своего рода верёвочной лестницей, чтобы подошвы ботинок не скользили по хитину надкрылий. Кучер заботливо укрыл нас матерчатым навесом, убедился, что все пристегнулись, и уселся впереди на специальном месте. Он издал особый причмокивающий звук, и гигантское насекомое откинуло назад свои длинные многочлениковые усики. Ухватив их как вожжи, плиот поднял таракана на все шест ног и тот сорвался с места.

Парового транспорта в Кель-Талеше было совсем мало, издревле аборигены пользовались услугами одомашненных жуков-переростков, которые с ходом эволюции не обзавелись разумом, но выросли сами и вырастили себе настоящие лёгкие вместо примитивных трахей. Питались они всяким мусором, размножались под контролем фермеров, а если вырастали слишком большими, — шли на скотобойню. Мясо многих пород было съедобно, крайне питательно и полно белка.

— Шеф, — Адольф, преодолевая сопротивление кресельного ремня, дотянулся до моего уха, — у этого парня рот похож…

— Не похож, он и есть.

— Да ну на… он что, жапой своей разговаривает?!

— А чем ещё разговаривать, если нет ни лёгких, ни голосовых связок? Скажи спасибо, что его "дыхание" не имеет запаха и вредных свойств.

— Да я мулял так жить!

— Я бы на твоём месте был осторожнее в выражениях. Себастина, поясни.

— Взрослый плиот способен вытянуть из человека всю кровь за пятнадцать секунд, — сообщила она.

— Да ну…

— Сверхсильные присоски, — кивнул я. — Плиоты — пиявки. Так что будь добр, не провоцируй его.

Движение в Лабуне было оживлённым, тут и там сновали большие и малые жуки, перевозившие пассажиров и товары. Порой бросались в глаза настоящие грузовые исполины вроде дровосеков-титанов, перевозивших на себе строевой лес, а в небесах вместо дирижаблей парили громадные хрущи, с зажатыми меж лап грузовыми контейнерами, либо пассажирскими гондолами. Изредка молниями проносились боевые стрекозы.