Илья Крымов: Маска

Крюгер спросила.

— М-м-моя каморка наве-э-рху, г-госпожа, я сплю на к-к-коллокольне, т-там ск-клад запасной че-ч-ччер…

— Черепицы?

— Да!

— Понятно, дружок. А теперь ответь мне, по ком звонил колокол?

— Эт-т-то тревожный н-набат, госпожа! Он пре-э-преэ-эдупреждает о беде!

— Правда? О какой беде?

— Он ид-д-дё-о-от, госпожа, он ид-д-дэ…

— Они идут.

Звонарь с воплем отскочил прочь и рухнул без сознания, когда из-под нашей лавки протянулась костлявая рука с когтями-крюками, одетая в рукав из чёрных жёстких перьев. Следом появилась голова, похожая на совиную своими огромными жёлтыми глазами и на орлиную — своим мощным кривым клювом.

— Симон, ты сорвал нам допрос. Теперь этот малый валяется в обмороке.

— Простите, хозяин, но Себастина велела передать вам, что они идут сюда.

— Как вы и говорили, митан.

— Не подлизывайтесь, агент Крюгер. Расчётное время их появления?

— Меньше часа.

— Пусть Себастина будет здесь раньше, пусть хоть по крышам прыгает, чтобы успеть, так и передай.

— Слушаюсь, хозяин. — Ташшар нырнул обратно в тень и растворился в ней.

— Получасовая боевая готовность! Занять свои места! Передать приказ всем экипажам!

Со скамей в темноте поднялась небольшая армия, дотоле отдыхавшая в ожидании начала операции и солдаты десятками отправлялись наверх, на крышу и во флигели храма, чтобы занять огневые позиции. Крюгер надела маску и быстро удалилась, в главном зале осталась лишь Восьмая рота подразделения "Плуг" и двадцать стрелков подразделения "Жернова" в полной боевой экипировке. Оставалось совсем немного, ещё совсем чуть-чуть и я смогу покинуть этот протухший город.

Расследование кэлмонарского религиозного прецедента с первых шагов не задалось. Агенты Имперры, как явные, так и тайные, посланные в город для добычи информации, либо исчезали, либо не могли сообщить ничего более-менее ценного. Сам факт исчезновения опытных следователей вызвал у меня тревогу, так что после засылки нескольких особо доверенных и надёжных следователей во главе с Крюгер, я прибыл в Кэлмонар лично. И ничего не прояснилось.

Куда бы ни совали носы мои пролазы, какие бы двери ни распахивали ударом ноги мои ревизоры, везде и всюду властная структура Кэлмонара представала перед ними стерильной как операционная, точной как мергерский часовой механизм, непогрешимой как Священное Писание, вылизанной до блеска бюрократической машиной. Все цифры совпадали, все законы соблюдались, все чиновники исправно являлись на службу, блюстители правопорядка щеголяли блестящей репутацией.

Последнее наряду с ещё двумя факторами, тревожило меня больше всего.

Первым из этих факторов было то, что верующие люди продолжали игнорировать религиозный аспект жизни, и ситуация эта менялась лишь когда за тем или иным храмом устанавливалось наблюдение. В таких случаях храм быстро наполнялся прихожанами и изо всех дыр начинали звучать старательно выводимые хоралы.

Второй фактор — это вонь. Уж не мне, бывшему рядовому следователю Ночной Стражи, морщить носик от неприятных запахов, не мне, тому, кто на брюхе обползал все тёмные закутки самых опасных районов Старкрара. Уж там-то я нанюхался ароматов, рядом с которыми общественный сортир сойдёт за благоухающий розовый сад. С Кэлмонаром всё было иначе, вонь его стояла повсеместно, заполняла все улицы и поднималась из всех канализационных люков. Причём вонь эту чувствовал только я в силу её энергетической природы. Я видел её как потоки бледно-сиреневого пара, клубившиеся над крышами кэлмонарских улиц, и, не в силах спрятаться хоть где-либо, выворачивался наизнанку от неконтролируемых рвотных спазмов. Сильно же ты протух, город Кэлмонар.

Вот уже несколько лет я руководил организацией, имеющей жёсткую военизированную структуру, обширную сеть шпионов, неограниченные материальные ресурсы, высшие полномочия, а также собственные военные силы внутри страны, не подчинявшиеся генеральному штабу войск. У меня было право расследовать преступления любого уровня и карать представителей высших привилегированных кругов. Неприкосновенных не осталось, я мог вызвать в суд любого лорда, любого высокорожденного тэнкриса, к какой бы семье он ни принадлежал. При всём при этом порой я чувствовал себя ужасно беспомощным, как в этом деле.

Властей Кэлмонара не на чем было поймать, не за что уцепиться, ни к чему привлечь. Полная круговая порука, и что самое паскудное, эти твари не желали говорить! Мы брали отдельных индивидов и подвергали дознанию разных уровней вплоть до того, что я лично применял свой Голос, а это похлестче свежевания заживо. Ничего. Вопли, стоны, мольбы, но всё вяло, всё… неискренне, будь я проклят! Допрашиваемые исторгали сплошной поток зловонного психического "пара" вместо страха, отчаяния, боли. Тухлые жители тухлого города, от которого тошнило. Я ничего не смог добиться, ведь нельзя вырвать информацию из того, кто реагирует на пистолет, приставленный к голове родного ребёнка вялым мычанием. Имперра оказалась по-настоящему бессильна впервые за долгие годы. Что я мог? Нагнать в Кэлмонар солдат и начать хватать каждого третьего, если не второго?