Руслан Тенишев - Демон из Стеклянной Башни

Хильштейн буквально подпрыгнул в кресле. Взор его стал еще более мрачным, чем был, когда Джек допрашивал его по поводу Теодора Милтона.

– Понимаете, господин инспектор, – осторожно начал доктор, наперед зная, что с головой выдаст все свои секреты, все, что было наработано годами. – Я по-прежнему числюсь практикующим врачом во всех официальных реестрах Штатов, никто не лишал меня медицинской лицензии. Кроме того, у меня есть знакомый врач в Вурджвилле. Я пользуюсь его услугами, когда выписываю рецепты своим больным. Он выдает мне свои бланки.

– А подпись. Ведь подпись на них не его – Винстон по-настоящему заинтересовался неожиданно нарисовавшимся из ниоткуда криминальным делом.

– Стараюсь подделать подпись под его – совсем уже упавшим голосом с мелкой дрожью ответил Хильштейн.

– А как имя вашего «друга»? – задал Джек вполне логичный в данной ситуации вопрос, загадочно прищурив глаза.

– Не скажу – севшим с хрипотцой голосом парировал горе-доктор. – Ни за что. И вообще, у вас нет ордера на мой допрос по этому поводу.

Хильштейн, наконец-таки, вспомнил все свои права гражданина США и попытался пойти на штурм.

– Хорошо, хорошо – как можно вежливее ответил Джек, тоже вспомнив закон о неприкосновенности личности, и решил свернуть зашедший не в то русло разговор. – На этом, я думаю, наш разговор можно считать оконченным. Еще раз спасибо. До встречи.

Винстон встал со своего стула и добродушно протянул руку для рукопожатия, мысленно представляя снова потную ладонь доктора, отчего его даже передернуло.

Старший медицинский сотрудник (оказавшийся к тому же еще и практикующим врачом) Хильштейн довольным тем, что его экзекуция окончена, тоже встал и с неподдельным удовольствием пожал протянутую Джеком руку. Как и ожидал Винстон, рука оказалась донельзя мокрой, липкой и сколькой.

«Вот мерзкий слизняк!» – с неподдельным раздражением и тошнотворным чувством подумал Джек.

Уходя из лаборатории, Винстон в очередной раз задел какие-то колбочки, баночки, штативчики и, конечно же, свой любимый прибор в центре комнаты, который издал свои громогласные, устрашающие звуки и, как-то на полуслове, полузвуке, подозрительно замолк. Джек не на шутку испугался, что, в конце концов, окончательно повредил прибор (а стоить он мог, по прикидкам самого Винстона, несколько его годовых содержаний и выплачивать ущерб ему ой как не хотелось). По пути к двери он пару раз обернулся, чтобы убедиться, что прибор «ожил», но до самого выхода приборная панель устройства была темной, без каких бы то ни было признаков жизни. И этот факт окончательно расстроил инспектора. И задание «тухлое», и место мрачное, да еще и приобрел здесь кучу проблем напоследок.

Тем не менее, уже стоя в дверях, Винстон еще раз круто повернулся на каблуках, вперился взглядом в Хильштейна и сказал.

– А по поводу поддельных рецептов я еще загляну сюда, но уже со всеми положенными документами и полномочиями – и, не дожидаясь ответа остолбеневшего Хильштейна, Винстон вышел прочь из лаборатории.

Весь обратный путь до своего авто Джек думал о той незнакомке, которую так бесцеремонно вытолкал из кабинета этот «слизняк» в белом халате. Несмотря на всю внешнюю привлекательность девушки, его занимало совсем другое. Зачем она приходила сюда? Что хотела от медицинского сотрудника Центра, в чьи обязанности входит лишь осмотр трупов, трупов, а не живых людей? Что она планировала получить от него? В то, что Хильштейн лечил когда-то ее тяжело больного отца и поставил ему неправильный диагноз, Джек не верил, как и во всю рассказанную им историю от начала и до конца. Здесь явно была какая-то загадка, ответ на которую мог быть весьма неожиданным. В этом он ни капельки не сомневался. Джек уже и забыл основную цель своего визита в Центр Скорби, полностью сосредоточившись на таинственной незнакомке. Наконец, Джек вспомнил, зачем сюда приезжал, соединил все это с разыгравшейся на его глазах картиной, и у него возник резонный вопрос.

«Интересно, а стоит ли говорить об этом инциденте с незнакомкой комиссару?» – задал сам себе этот вопрос Винстон. Ведь формально инцидент не был связан с допросом Хильштейна по поводу причины смерти Теодора Милтона. Но с другой стороны, он точно связан с личностью самого доктора. Поэтому Винстон пришел к логическому выводу, что обо всем здесь увиденном, услышанном и, самое главное, подмеченном, необходимо было доложить комиссару Стэмпу.