Руслан Тенишев - Демон из Стеклянной Башни

Помолчав несколько минут и до последней капли измотав своего противника, Винстон продолжил свою экзекуцию.

– Несколько дней назад Вам приходилось выезжать на Восточную тридцать первую улицу дом номер восемь? – неспешно начал Джек.

– Да, я выезжал – теряя последнее самообладание, ответил Хильштейн.

– Хорошо – довольно сказал Винстон, почесывая подбородок. – Вы были первым медицинским сотрудником, осмотревшим труп Теодора Милтона?

– Да… – тут голос Хильштейна окончательно надорвался, и от былого густого баса не осталось и следа. Доктор просто сипел или начинал визжать неприятным фальцетом. Было сразу видно, что он ждал именно этого вопроса. Сгорал от нетерпения, теребил все попадающие ему под руки вещи и бумаги, но ждал. Ждал, холодея от страха, ждал до спазма внутренних органов.

– Да, это я осматривал труп Милтона несколько дней назад – спешно подтвердил доктор, пытаясь взять себя в руки, но это у него слабо получалось. – Конечно же, я был первым медиком, осмотревшим труп, после криминалиста. Мы получили вызов из полицейского участка о том, что по указанному вами только что адресу есть некриминальный труп. Это как раз наш случай. Тем вечером дежурил я, поэтому мне и достался его осмотр.

– Тоже неплохо – как бы ободряя собеседника, промурлыкал Винстон.

– Какова, по вашему мнению, основная причина смерти Милтона?

– Видите ли, по словам его лечащего врача у него было плохое сердце… – затянул свою песню Хильштейн. Теперь доктор поигрывал в руках пуговицей от своего халата, но инспектор резко его оборвал.

– Мне не надо мнения его лечащего врача. Я спрашиваю именно вас, какова причина смерти Теодора Милтона?

– Я склонен верить доктору Мартинелли, лечащему врачу семьи Милтонов.

– То есть вы, официально, под запись в протоколе, подтверждаете, что причиной смерти Милтона была сердечная недостаточность?

– Скорее инфаркт – скрипучим голосом пропищал Хильштейн. – Синюшный цвет лица покойника, да и еще несколько видимых признаков говорили именно об этом. Но окончательный вывод по этому вопросу могла бы дать только дистанционная экспертиза трупа при нейтрализации. Но труп, как я понял, исчез…

– Да. Трупа теперь нет. Пока нет. Поэтому о причинах смерти Милтона мы можем сейчас судить только с ваших слов. Подчеркиваю, официальных слов.

Хильштейн будто бы переменился в лице, сделался еще более серым и хмурым. Кажется, он, вдобавок ко всему, начал заикаться.

– Итак, уточним еще раз. Вы, как официальное лицо, наделенное полномочиями, данными властью штата, официально подтверждаете, что причиной смерти Милтона был обширный инфаркт Миокарда?

– Да, под-тверждаю – после долгого молчания выдохнул доктор. – Возмож-ной причиной смерти Те-о-дора Милтона мог стать инфаркт Ми-о-карда. Все признаки были налицо.

Кажется, после этих слов Хильштейну заметно полегчало. У него будто бы гора спала с плеч. Он, наконец-то, перестал брюзжать, теребить все, что попадало ему под руку, голос немного приободрился, прошло заикание.

– Ну что ж – подытожил Джек, нажимая на кнопку стоп в диктофоне своего планшетника и убирая его обратно в сумку. – Благодарю Вас, доктор, за оказанное Вами содействие в расследовании особо тяжкого преступления.

Винстон сделал особый акцент на последние слова о расследовании особо тяжкого преступления, жестоко наказуемого, между прочим, по законам штата, вплоть до смертной казни. Он по-прежнему сверлил Хильштейна взглядом. Свой эксперимент с этим «заморышем» в белом халате Винстон еще не окончил, хотя формально сам допрос подошел к своему логическому завершению. И тут Джек решил нанести внезапный удар. Можно сказать, прямо в спину. Ничего не поделаешь, служба. Но не в этот раз. Джек по-настоящему получал удовольствие, издеваясь над этой никчемной «тлей» в белом халате, «слизняком» с потными ладошками, видя как тот мучается, отвечая на неудобные вопросы инспектора, вертится как уж на сковородке. И уже не под запись, а так, к слову, Джек сделал свой ядовитый выпад.

– Между прочим, Роберт – непринужденно сказал Винстон – А кто это та прекрасная незнакомка, которую вы так бесцеремонно вытолкали из лаборатории? И зачем она приходила?

Хильштейн обмер. Он снова затеребил свои бумаги на столе, принялся переставлять колбочки. Его руки тряслись, голос опять сорвался и он завизжал. Было видно, что Хильштейн не ожидал этого вопроса, хотя точно знал, что инспектор видел эту нелицеприятную сцену с непрошеной гостьей. Свой ответ он долго обдумывал, не зная с чего начать.