Пётр Африкантов - Старый дом под черепичной крышей

Глава 9. Я бы тоже колёса проколол

Капитан Мария Васильевна Сорокина, готовя отчёт за квартал, изредка бросала взгляды на младшего лейтенанта Митина. Моложавое лицо Юры, как-то не совсем сочеталось с милицейской формой. Вернее шло-то оно шло, только часто казалось, что это шалунишка сын надел отцовскую форму, чтобы казаться совсем взрослым; и этот пушок над верхней губой. И потом, он явно старается быть совсем взрослым и независимым, это свойственно только детям. Мария Васильевна улыбнулась про себя и совсем серьёзно спросила:

– Ты, Юра, систематизировал папки?

– Не совсем…, вернее и то и другое, – сбивчиво и краснея, сказал Юра. – Я, товарищ капитан, хотел узнать, есть ли среди подростков бандитские группировки? – но Сорокина его прервала, – понятно, ты бы лучше меня спросил, а то время зря потерял.– А сама подумала: «Желает до всего сам дойти… похвально, однако приказы надо выполнять. За это я его пожурю, но не сейчас», и продолжила, – Прямой информации на этот счёт, младший лейтенант, нет. У меня есть информация другого рода. Звонило начальство. Одним словом, на Большой Горной, от неё какая-то улочка отходит, там на месте разберёшься, во дворе, кто-то прокалывает у дорогих иномарок шины. Почерк, совершающих хулиганские действия, явно детский, но задержать пока никого не удалось. Вот только вчера, приехал один из потерпевших. По его словам, он поставил машину во дворе и отлучился-то не более как на три минуты, а вернулся – колёса проколоты. Что ты на этот счёт думаешь? – испытующе спросила Мария Васильевна.

– А мотивы…, какие мотивы у преступников? – вспомнил один из постулатов сыска Юра. – Должны же быть причины?…

– Должны, Юра, должны. Только этот механизм прекрасно срабатывает на взрослых преступниках, а у детей это сложнее. Они живут в своём мире – мире ассоциаций. Детская душа чувствует всё гораздо резче, она восприимчивее. Дети часто совершают проступки необдуманно, действуя по принципу «ложь – правда – расплата». У вас, что, в школе никто кнопки на стул никому не подкладывал что ли?

– Подкладывали, – расплылся в улыбке Юра. – Я тоже подкладывал.

– Вот, это и есть наглядный пример детской мести, а точнее, суда. Тут тебе и суд, и приговор, и моментальное исполнение приговора. Тем более, кнопка в портфеле всегда найдётся. Ты вспомни, почему ты это делал и будет всё ясно, – и, помолчав, она добавила уже задумчивым тоном. – Знаешь, Юра, как это помогает. Когда я была такой как ты, то есть не имела опыта практической работы, мне моя начальница и наставница говорила: «Сумеешь мысленно возвращаться в детство, сумеешь ставить себя на место малолетнего преступника – будешь работать, и будет толк. Не сумеешь – можешь сразу уходить из этого отдела, в охранники…, в паспортистки…, куда угодно». Вот так вот. С её лёгкой руки, а точнее, с подсказки, всю жизнь и работаю с детьми. Кстати, поезжай на Большую Горную, это для твоей практики полезно, поспрашивай, может быть, что и узнаешь интересненькое, свежий взгляд – всегда хорошо. Я, может быть тебя и не послала бы, но Муза Карповна меня попросила. Не могу ей отказать.

Сорокиной младший лейтенант определённо нравился. Она к нему относилась как к сыну, потому что своих детей у нее не было, вернее были и муж, и дочь, и сын, так похожий на Юру, и звали его тоже Юрой, а потом было землетрясение в Спитаке, где они тогда жили. Хорошо это или плохо, но Мария Васильевна была тогда в командировке, а когда вернулась, то увидела на месте их дома руины, да дочкин пионерский галстук висит на дереве, зацепившись за ветку. Она его собственными руками обвязывала, чтобы края не распускались. В общем, это всё, что у ней осталось от семьи. Тогда и волосы её побелели. Её прекрасные, волнистые каштановые волосы, которые так любил муж, побелели за одну ночь.

Юра не стал, откладывать дело в долгий ящик, и к обеду был уже на Большой Горной улице, около старого дома, крытого красной черепицей. Он походил по улочке, желая встретить кого-нибудь из жильцов этого закоулка и, разумеется, наткнулся на дворника Никиту.

– Кто таков? Чего шляешься? – спросил Никита строго. Он как раз сжигал упаковочный материал.

– Я из милиции… – сказал Юра и показал удостоверение.

– По какому случаю? – помягчел Никита.

– Поступила жалоба, что в вашем дворе прокалывают у дорогих иномарок шины и уже не первый раз.

– И в четвёртый раз жди, если голова не соображает, – сердито проговорил дворник.

– Как это понять? – поинтересовался Юра, – сообразив, что дворник чего-то знает и это «чего-то» неплохо бы из него вытянуть.